Константин Назимов - Наместник Урала [litres]

– И ты знаешь, сколько империя должна старателям? – уточнил я.

– По предварительной оценке – сто двенадцать тысяч, – спокойно ответил тот. – Сумма подлежит уточнению, ювелиры должны были камни осмотреть, но обычно наша оценка не сильно отличается – как-никак мы в своем деле толк знаем.

– Понятно, – потер я щеку, соотнося новые данные с теми, что уже известны. – Скажи, а почему к обозу первыми подоспели не старатели с прииска, а полиция и военные? Как такое могло случиться?

– Дык лошади-то, говорят, в город прискакали, а там сразу же смекнули, что беда случилась.

– Ладно, Васильевич, удачи тебе, – озадаченно поблагодарил я деда и медленно направился к своему помощнику.

Александр мается бездельем, да еще автоматы ему мешаются. Ничего, если ума не набрался, то пусть подумает, как приказы следует исполнять. И ведь, наглец, не поленился сейф вскрыть, где оружие храню! Вот кто его просил? Но, с другой стороны, теперь точно знаю, что сейфовый запор больше для успокоения, чем защита. Понимаю, что наш телефонный разговор мог оставить двусмысленное толкование, поэтому и не высказал претензии. Однако с замками придется что-то решать…

– Иван Макарович! – донесся возглас начальника сыска.

– Иду! – крикнул в ответ и поспешил к господину Картко, который своим подчиненным какие-то раздает указания.

Оказалось, что Глеб Сидорович собирается покинуть прииск. Немного ему понадобилось времени, почему-то я думал, что он каждого будет опрашивать. Хотя, если правильно понимаю, версия у него уже есть, и она к старателям не имеет отношения. Но я бы не стал сбрасывать со счетов того, что местные решили дважды заработать, тем более что дела у них не ладились последнее время из-за погоды.

Двинулись мы в обратный путь, начальник сыска в приподнятом настроении, но говорить о подозреваемых отказывается, ссылаясь на то, что улик мало и требуется провести кое-какие уточнения. Про страховку я ему говорить не стал, на этот вопрос хочу получить ответ у градоначальника. А вообще золото и камни меня заинтересовали. За два месяца сдать империи на сто двенадцать тысяч рублей, по расценкам, которые установлены ниже рыночных… Игра стоит свеч. Планы у меня насчет приисков и конкретного золота пока еще смутные и несформулированные, но кое-какие мысли имеются. Их следует обдумать за бокалом коньяка.

– Господин Картко, будьте любезны отчитываться мне о ходе расследования каждый день, – перед расставанием потребовал я, подумал и уточнил: – Так как я стою на иерархической лестнице выше господина Маркова и господина Друвина, то сам решу, какую информацию им предоставить. Вы меня поняли?

– Да, – коротко ответил Картко. – Назначьте время и место приема, чтобы не искать вас по всему городу для доклада.

– У меня дома, каждый день в десять утра, – подумав, сказал я и добавил: – Вас устроит?

– Конечно, Иван Макарович, думаю, через пару недель преступников изловлю, если подозрения оправдаются.

– Договорились, – кивнул я и направил Беса к своему дому.

Как ни странно, но каурый свой характер никак не проявил, слушается и не упрямится, правда, не доверяю я коню, слишком он на меня часто косится.

– Саша, давай мне автоматы, а коней верни в часть, – сказал я у крыльца своего дома.

– Иван Макарович, а может, их на нашу конюшню? – кисло поинтересовался тот. – Возможно, нам придется вновь верхом путешествовать, а военные, если им лошади потребуются, всегда могут попросить их возвратить.

Немного подумав, решил, что мой помощник в чем-то прав. Дороги и в самом деле скоро развезет, а коней, если что, можно и выкупить. Думаю, господин полковник с радостью избавится от Беса, который сейчас решил, что я расслабился, и попытался мне голову откусить.

– Этого зверя, – кивнул на Беса, – почистить и покормить от души, – велел я Александру, бросил ему повод и пошел к дому, не слушая сетований моего помощника.

Правда, пришлось вернуться, Александру несподручно с моей медицинской сумкой и автоматами (слава богу, что не пригодилось ничего) за лошадьми ухаживать.

Войдя в дом, широко улыбнулся хмурой сестрице:

– Чего такая насупленная?

– Ваня, какого хрена вы меня не разбудили?! – сразу предъявила та претензию.

– На полтона ниже, – поморщился я. – С чего бы мне тебя будить? Ты не просила, никто и не обязан.

– Но все уехали в столицу!

– Я-то остался, – хмыкнул ей и, положив свою ношу на пол, снял тулуп, после чего попросил: – Помоги сапоги стянуть, устал сильно и спина не гнется.

Катька первым порывом ко мне пошла, но на втором шаге споткнулась, покраснела и открыла рот, явно для гневной отповеди.

– Не злись, – усмехнулся я. – У меня к тебе есть разговор.

– Вот как? – поджала губы Катерина. – Иван, не думаю, что соглашусь на твои условия. Сам же видишь, что я взгляды и отношение ко всему переменила!

– Кать, ты еще даже не знаешь, о чем речь пойдет, а уже недовольна, – покачал я головой. – Попроси Надежду ужин подавать, проголодался, да и, – зябко передернул плечами, – продрог.

– Ладно, эту просьбу выполню, – фыркнула сестрица и отправилась в кухню.

Покачав головой, я пошел в свои комнаты, где переоделся, подавил в себе желание залезть под душ, после чего вернулся в гостиную. Стол уже почти сервирован, Александр прохаживается, о чем-то размышляя, Катерина сидит в кресле и, закинув ногу на ногу, что-то рисует в альбоме. Художница сосредоточена, время от времени грызет кончик карандаша.

– Господа и дамы! Прошу к столу! – потер я ладони и, сев, взял в руки вилку.

– Гм, Иван Макарович, – немного смущенно проговорил Александр, – Антонину Михайловну Анна покормила, но сама она есть не желает, говорит, что и так вам всем обязана.

– Зови ее сюда, – со вздохом ответил я и отложил вилку.

Мой помощник отсутствовал не более минуты, привел девушку, но та пыталась отнекиваться, мол, ей и так неудобно.

– Голубушка, – немного раздраженно сказал я Анне, – вы же воспитанная барышня; если хозяин дома предлагает отужинать, то отказываться – дурной тон. И потом, меня не прельщает лечить еще и вас.

– Извините, спасибо, – склонила голову девушка.

– Кать, тебе особое приглашение? – посмотрел я на сестру.

– Уже иду, пара штришков осталась, – ответила та.

– Бати на тебя нет, совсем от рук отбилась, – буркнул я. – Без тебя к трапезе не приступим, но учти, что брат голоден, и если умрет от истощения, то его смерть окажется на твоей совести.

– Поработать не даешь, – покачала головой сестрица, но альбом в сторону отложила.

– Кстати, ты вестей от родни не получала? Как они там? – поинтересовался я, почему-то вспомнив Васильевича, на которого Макар ничуть не похож, но примерно в том же возрасте.