Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

Поднявшись, Синицын снял свой халат, аккуратно повесил его на спинку кресла и, подхватив портфель, двинулся на выход из кабинета.

На улицу, впрочем, мужчины так и не вышли.

Александр Григорьевич остановился возле соседней двери и, привстав на цыпочки, приложился нагрудным карманом к считывающему устройству. В серой коробочке что-то пискнуло, щёлкнул, открываясь, замок, стальное полотно дрогнуло и отворилось.

— Можете не волноваться. Здесь нам не помешают, — доктор наук вошёл в лишённую окон комнату, устроился за переговорным столом и указал на место напротив. — Итак. О чём вы со мной хотели поговорить, товарищ Смирнов?

Через пару секунд он насмешливо глянул на телефон, выложенный подполковником из борсетки, и добавил с интонацией уставшего от жизни философа:

— Не сто́ит. Помещение защищено от прослушивания, а под диктофон я никому и ничего говорить не буду.

Михаил Дмитриевич пожал плечами, демонстративно вынул из сотового аккумулятор и показал учёному свой «вездеход».

— Так вы, значит, тоже из этих? — скривился Синицын, рассмотрев на удостоверении звание собеседника. — Чего ж вам так неймётся? Ваши коллегии меня часа четыре мурыжили, все мозги высосали, а теперь, получается, всё по новой?

— Не путайте меня с действующими сотрудниками, — успокоил Смирнов набычившегося было учёного. — Я уже давно в запасе, и мой интерес в этом деле ограничивается исключительно проблемами Андрея Николаевича Фомина. В смысле, как вернуть его в нормальное состояние.

— А вы что, его адвокат? — язвительно поинтересовался Александр Григорьевич. — Или, может быть, личный доктор?

— Увы, — развёл руками Михаил Дмитриевич. — Всего лишь коллега по работе. А ещё, смею надеяться, друг.

— Друг?

— Да. Именно друг. Но если у вас по этому поводу есть сомнения, то могу напомнить, ну, скажем, Владивосток-87, пятерых небритых мужиков в костюмах Адама на городском пляже и ночь, проведённую в КПЗ[1]. Или, к примеру, телёнка, свалившегося в траншею для теплотрассы годом ранее в Ключевском районе Алтайского края.

Синицын задумчиво посмотрел на сидящего перед ним человека, видимо, ожидая чего-то ещё. Чего-то более существенного и более важного.

— М-да, вижу, что я вас не убедил. Пока, — покачал головой Смирнов, затем тоже задумался, припоминая рассказы Андрея о своих друзьях-приятелях студенческих лет. «Ага, вот это, кажется, подойдёт».

Михаил Дмитриевич прокашлялся и медленно, с расстановкой проговорил, выделяя каждое слово:

— Три кварка, товарищ Синицын. Три кварка для мастера Марка.

Узрев вытянувшееся лицо учёного, подполковник довольно прищурился.

— Вы знакомы с этой присказкой? — подался вперёд Синицын. — И с кварковой теорией строения фундаментальных частиц… тоже?

— Нет-нет, для меня это слишком сложно, — откинулся на стуле Смирнов, чувствуя, что лёд в отношениях начал, наконец, таять. — Просто мне Андрей когда-то об этом рассказывал. Ну и вас, конечно, упоминал как крупного специалиста по теории кварков.

— Ну да, ну да, всё верно, — пробарабанил пальцами по столу доктор наук. — Всё верно. Свободные кварки существуют прямо у нас перед носом. А мы… мы просто болваны. Да. Болваны. Напыщенные идиоты, решившие, что знаем о жизни всё. Придурки чухонские! Тупицы. Кретины. Гадатели, блин, на кофейной гуще…

Всё это он говорил фактически сам себе, уставившись в одну точку, не обращая никакого внимания на подполковника. Тем не менее, Михаил Дмитриевич дождался-таки окончания монолога и осторожно поинтересовался:

— Так что же здесь всё-таки произошло? И как это связано с Андреем и этими вашими кварками?

Синицын вздохнул, оправил ворот рубашки и устало посмотрел на ждущего ответа Смирнова:

— Вы считаете, в том, что случилось с Андреем, виноват я?

— Не знаю, — развёл руками Михаил Дмитриевич. — Может, и вы. Может, стечение обстоятельств. Может, что-то ещё. Но, в принципе, это сейчас не главное. Сейчас важно просто вернуть человека к жизни. А вот как и когда это будет сделано, я думаю, зависит только от вас. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и вы тут совсем ни при чём.

Научный работник снова вздохнул.

— Дело всё в том, Михаил… — Синицын внезапно замялся, несколько раз моргнул и смущённо пожал плечами. — Надеюсь, вы мне простите это маленькое панибратство. Мы ведь сейчас, как бы это получше сказать… не то что бы в одной лодке, но, как минимум, гребём в одном направлении…

— Ерунда, — перебил его собеседник. — Панибратство меня не смущает. Продолжайте.

— Да, спасибо. Так вот, Михаил… Кстати, вы тоже можете называть меня просто: Александр или… э-э… Привык я, знаете ли, за столько-то лет. Долго работал в Англии, а там отчества не в ходу, так что…

Михаил Дмитриевич еле сдержался, чтобы не выругаться.

— Хорошо, Александр. Без вопросов. Буду вас звать именно так.

— Ага, понял. Продолжаю. Короче, всё дело в том, что Андрей не мог, никак не мог потерять сознание или как-то ещё пострадать от разряда или от воздействия излучения, или от потока заряженных частиц, или… В общем, этого не могло произойти ни при каких обстоятельствах.

— Но, тем не менее, это произошло, — жёстко резюмировал подполковник. — Осталось только выяснить, что конкретно и как именно.

— Да, вы правы. Осталось лишь выяснить, — подтвердил Синицын, после чего неожиданно замолчал, вновь уперев взгляд в одну точку, нахохлившись как воробей, улетев мыслями в ведомые лишь ему дали.

Молчал он примерно минуту. Затем встрепенулся, дёрнул щекой и, вздохнув в третий раз, начал рассказывать.

— … короче, мы оба сидели на одной линии, если считать третьей точкой камеру на торце ускорителя, с отклонением примерно шестая пи от оси. Он — метрах в полутора, я — в двух с половиной. Сидели, беседовали, пили чай. А потом я решил показать ему работу модели. В демо-режиме конечно, иначе пришлось бы потратить минут двадцать на разгон и прогрев, плюс с десяток обязательных, предписанных регламентом процедур. «Защита от дурака» у нас на уровне, не хуже, чем на настоящих реакторах. К тому же, мощности там совсем никакой — в электрон-вольтах не выше шестого порядка. Однако… хм, н-да… однако…

— Однако что-то пошло не так.

— Да. Всё пошло совершенно не так. То есть, сначала всё было как обычно. А потом я, — Синицын с досадой поморщился, — уронил свою чашку прямо на клавиатуру.

— Вследствие чего компьютер выдал неправильную команду, — попробовал догадаться Смирнов.

— Нет. Никаких неправильных команд не было и быть не могло, — покачал головой доктор наук. — Я лично восстановил по полностью или частично сохранившимся логам всю последовательность операндов и соответствующих им директив. Как реальных, так и гипотетических с вероятностью «почти наверное». Ошибка исключена. И дело тут вовсе не в чае и не в приборе.