Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

А что хранилище? Надо же, какая точность? Впрочем, это не удивительно, ведь при такой неопределённости времени количество энергии, затрачиваемой на любое действие-отклик, — настолько мизерная величина, что кое-кому можно лишь позавидовать» .

— Честно скажу, не понял, как минимум, половины, — хмыкнул Михаил Дмитриевич, отложив листок и подняв глаза на Синицына. — Но главное, кажется, уяснил. По-вашему выходит, что сознание Андрея унеслось куда-то фиг знает куда, а виноваты в этом какие-то свободные кварки и никому не известная сущность. Так?

Дождавшись кивка, подполковник сложил на груди руки и подытожил:

— На мой взгляд, фантастика в чистом виде.

— Верно, фантастика. Точнее, мистика, — согласился с ним оппонент. — Однако не всё, Михаил, измеряется одним здравым смыслом. Я ведь не просто так предложил вам эту свою фигню почитать. У меня и расчёты кое-какие имеются.

— Расчёты?

— Да, расчёты. Цифры, они, как известно, не врут. Тем более, когда подкрепляются экспериментом. Пусть даже и не совсем удачным.

— Намекаете на Андрея?

— Намекаю, куда деваться. «Свободный кварк» обрёл, наконец, свободу и пустился, как водится, во все тяжкие. То ли в ином времени, то ли в иной Вселенной.

— Параллельные миры и путешествия во времени? Что ж, в этих материях я разбираюсь не больше, чем свинья в апельсинах. А впрочем… — Смирнов ненадолго задумался, затем сунул руку в карман и выудил из него монетку двухрублёвого номинала. — Знаете, Александр, что это такое?

— Знаю, конечно, как не знать. У меня у самого в кошельке такие же водятся.

— Хм, ну раз знаете, тогда давайте и я вам поведаю одну весьма занимательную историю, приключившуюся со мной лет эдак тридцать назад, ещё во времена исторического материализма…

— …вот так оно всё и было. Жаль только, подтвердить я это ничем не могу. Пропала монетка, рассеялась как пыль на ветру, — закончив рассказ, Михаил Дмитриевич откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на учёного. — Ну что? Как вам моя история?

Из ступора Синицын вышел секунд через двадцать. Резко вскочив, буквально отшвырнув в сторону офисный стул и принявшись едва ли не бегать по кабинету. Останавливаясь лишь затем, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться, мотнуть головой и рубануть воздух ладонью.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — выкрикнул он спустя пару минут, перестав, наконец, носиться по комнате. — Ну почему?! Почему вы мне раньше об этом не рассказали?!

— Дык, не спрашивали, — улыбнулся Смирнов. — А что до всех остальных, то… неохота мне, знаете ли, в психушку. На воле оно как-то лучше. Такие дела.

Учёный открыл было рот, собираясь, по всей видимости, резко ответить «чекисту», но вместо этого внезапно застыл в позе бронзового Ильича с поднятой вверх указующей и направляющей дланью. Впрочем, оцепенение продлилось недолго — спустя несколько ударов сердца завлаб опустил руку, медленно подошёл к столу и, подняв ранее отброшенный стул, степенно уселся напротив Смирнова.

— Вы совершенно правы, товарищ Смирнов, — ровно проговорил он, сложив по-ученически руки. — Психушка нам не нужна.

«Что же тогда нам нужно?» — на этот немой вопрос, ясно читаемый в глазах подполковника, Синицын ответил всё тем же спокойным тоном:

— Нам надо просто дождаться, когда мои студенты полностью восстановят разрушенный аппарат, а затем повторить эксперимент с учётом всех вновь выявленных обстоятельств.

— Хм, и кто же на этот раз станет подопытным кроликом? — усмехнулся Михаил Дмитриевич, глядя на визави.

— Либо я, либо вы, — пожал плечами доктор наук. — Других претендентов на это почётное звание я как-то не наблюдаю.

— Вы уверены? — приподнял бровь Смирнов.

— Ну, мы могли бы привезти сюда ещё и Андрея, но, согласитесь, это было бы не совсем комильфо. К тому же, наши правоохранительные органы вряд ли допустят экзерсисы подобного рода, не говоря уже об эскулапах.

— Да нет, я спрашиваю не о том, — перебил учёного подполковник.

— А о чём?

— Просто не совсем представляю, почему именно мы двое.

— А вы что, ещё ничего не поняли?

Михаил Дмитриевич развёл руками:

— Не понял. В теориях я не очень-то разбираюсь. Ну, то есть, я конечно готов поучаствовать в опытах, но…

— Ясно, — остановил его жестом Синицын. — Ну что же, попробую объяснить. Гипотеза заключается в том, что отвечающий за Андрея кварк, освободившись, оказался моментально притянут другим, аналогичным. И ни пространство, ни время не стали ему помехой. В квантовой хромодинамике всё происходит наоборот. Чем больше дистанция, тем сильнее взаимное притяжение частиц — есть у глюонного поля такая особенность. А поскольку тридцать лет назад в той же самой комнате произошло некое ломающее стереотипы событие (ваша рассыпавшаяся в прах монетка — это как подтверждение факта), постольку элементом взаимного притяжения стали вы, уважаемый Михаил. Вы и никто более. Вы ведь, надеюсь, испытываете к Андрею симпатию, да?

— Вообще-то у меня нормальная ориентация, — улыбнулся Смирнов.

— Да нет, я не об этом, — отмахнулся завлаб. — Если бы дело касалось женщины, а это, сами понимаете, уже не кварк, а его зеркальное отражение с другим знаком, то в этом случае Андрей давно бы уже вернулся: у мезонной пары кварк-антикварк слишком недолгая жизнь.

— А у двух мужиков что? Существенно дольше? — снова ухмыльнулся «чекист».

— Не у двух, Михаил, — поднял палец учёный. — У трёх. Третьим, видимо, оказался я. Недаром ведь мне сны эти дурацкие снятся. Короче говоря, три кварка, как в присказке. Ну, или три богатыря, если конечно вам по душе такое сравнение.

— Ага, значит, выходит, кого-то из нас надо просто подвергнуть некой… эээ… процедуре, и тогда всё восстановится в прежнем виде?

— Чёрт его знает, — Синицын потёр переносицу и ненадолго задумался. — И, тем не менее, надо пробовать. Попытка не пытка.

— Когда? — деловито поинтересовался Михаил Дмитриевич.

— Как только модель будет готова, и когда я кое-что посчитаю.

— То есть, мне пока ждать? Ждать звонка или…

— Или, — отрезал доктор наук. — Публичные слушания нам не нужны.

— Согласен. Тогда буду наведываться к вам время от времени. Два-три раза в неделю, но не чаще.

— Да. Так будет лучше всего, — подтвердил завлаб, протягивая для прощания руку…

Когда замдиректора строительной фирмы вышел на улицу, то только и смог, что покачать головой, удивляясь самому себе и своему решению принять участие в предложенной Синицыным авантюре. В чудеса Михаил Дмитриевич не верил, фантастику не читал, но сейчас… Сейчас он был готов ко всему. И к тому, чтобы поверить, наконец, в невозможное, и к тому, чтобы узреть это невозможное собственными глазами. Очевидное-невероятное. Фантастика, одним словом. Научная. Неожиданно оказавшаяся правдой. Самой что ни на есть настоящей…