Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

Сами же документы — студенческие билеты и зачётные книжки — нам вручили чуть погодя, когда толпа первокурсников разошлась по аудиториям на факультетские «посиделки». Там новоиспечённых студиозусов приветствовали и поздравляли с началом учебного года фигуры калибром поменьше. Уже не ректоры и академики, а всякие там доктора-членкоры, деканы и прочие разные кандидаты с замдеканами вперемешку. Короче, те самые, которые «завсегда с народом».

Один из них, «заведующий» младшими курсами Георгий Михайлович Плохов, спустя десять лет будет моим рецензентом на диссере.

Вполне, кстати, достойный мужик оказался, хотя в институте все его жутко боялись. Видимо, из-за почти что «звериной» внешности, рыжей всклокоченной бороды и регулярных обходов общежития с изыманием недостойных советского студента «предметов». Таких как, например, не допитые до конца бутылки со спиртосодержащим продуктом или засидевшиеся в гостях девицы из «внешнего мира». За глаза товарища Плохова называли исключительно Жорой и радостно потирали руки, когда он не находил в комнатах вовремя перемещённый в укромные места «криминал»…

Заглянув в свеженький студбилет, прочитал номер группы. Двести семьдесят два. Ну да, всё правильно, всё как и было когда-то. Мои соседи по блоку, как и предполагалось, числились в той же «обойме». Плюс добавились ещё трое парней. Первый — местный товарищ Петя Лобанюк, попавший в институт, скорее всего, в результате каких-то подковёрных игр, а не собственными мозгами (вступительные экзамены он сдал на одни трояки), и в итоге отчисленный к середине второго курса за хроническую неуспеваемость. Второй — москвич Саша Бурцев, ставший впоследствии свидетелем на моей свадьбе. В девяностых-двухтысячных он выбился в солидные бизнесмены, но, как ни странно, так и не сумел лишиться «человеческого» в натуре. Третьим из «новеньких» был Дима Петров, уроженец подмосковной Дубны, тоже получивший место в общежитии. Причём в нашей с Олегом комнате.

Ну и, конечно же (как без этого), на собрании группы присутствовала наша прекрасная половина. Две девушки. Таня Стеценко и Марина Толстикова. Первая, как и Дима Петров, из Дубны, вторая — жительница первопрестольной. В общем, всего лишь две представительницы женского пола на двенадцать пока ещё, слава богу, не изголодавшихся мужиков. Одна к шести — привычная для нашего института пропорция. И весьма перспективная. Для дам, понятное дело, а не для мужиков.

Короче говоря, даже самая что ни на есть страхолюдина могла за годы учёбы выбрать себе достойного кандидата в мужья, не особо при том напрягаясь и не страдая от недостаточного количества претендентов на руку и сердце. Впрочем, «наши» девушки крокодилицами вовсе не были. Вполне себе нормальные девчонки. Один недостаток — чересчур умные. Шучу, конечно.

На распределение «командных» должностей ушло почти полчаса. Старостой группы стал Олег Денько — его назначили «сверху», из деканата. Комсоргом выбрали Миху Желтова, поскольку через пятнадцать минут переглядываний и смешков он вызвался сам, а других претендентов на это почётное звание не нашлось. Последняя незанятая вакансия отняла не меньшее количество времени — профсоюзным лидером никто своей волей становиться не захотел. Что это за должность, нафиг нужна и какие плюшки и пряники предполагает, собравшимся было пока невдомёк, поэтому каждый старался спихнуть с себя весьма вероятный в ближайшем будущем геморрой. Однако когда приставленный к группе куратор от кафедры МОУ[2] вкратце объяснил, какие ништяки (талоны на питание, распределение мест в студенческом профилактории, плюс снятие с профорга обязанности собирать взносы) сулит сия «синекура», проблему все же решили. Подавляющим большинством голосов (тринадцать против одного) «профсоюзным боссом Рафферти»[3] избрали Шуру Синицына. Несмотря на его вялые возражения.

Когда официальная часть завершилась, мы всей толпой ломанулись на выход из аудитории. Кто куда. Одни в библиотеку, другие в столовую, третьи, в основном, жители Москвы и области — на электричку, четвёртые… В общем, каждый нашёл себе занятие по душе.

Лично я вновь, как и днём ранее, направился в книжный с хозяйственным. Прикупить ещё кое-что жутко необходимое в быту и учёбе. Сверла небольшого диаметра, ножовку по металлу, надфили, клей БФ, рубанок (фиг знает, зачем, но удержаться отчего-то не смог). В канцтоварах приобрел тетради, ручки, готовальню (не самую лучшую, но на первое время сойдёт), в букинистическом отделе — несколько учебников, сданных туда уже отучившимися студентами. В итоге вторая холщовая сумка наполнилась толстенными и не очень томами по общей физике, матанализу, аналитической геометрии и теормеху. И хотя последний на первом курсе был совершенно не нужен (эту дисциплину начинают изучать только в третьем семестре), но опять же — ностальгия замучила. Конечно, всё это можно было получить на халяву в институтской библиотеке, однако своё, как известно, всегда лучше казённого, карман не тянет, да и в жизни потом обязательно пригодится. А уж на госэкзаменах — стопудово…

Печатную продукцию и скобяные товары я благополучно сгрузил на свой стол, а затем, посетив столовую и заморив червячка, добрался, наконец, до НТБ[4] в Главном корпусе. Народ из библиотеки уже успел схлынуть, работники книгохранилища (точнее, работницы… некоторые, кстати, весьма симпатичные) носились словно наскипидаренные, так что на добор недостающих книг, задачников и методичек у меня ушло не более получаса.

Гораздо больше времени занял поход на кафедру общественных наук. Чтобы получить на руки серый «кирпич» Истории КПСС и с десяток брошюр отцов-основателей, пришлось отстоять длиннющую очередь из таких же, как я, страдальцев, заполнить парочку бланков-заявок и невразумительную анкету на тему «не был, не участвовал, не состоял», а в довершение всего самому выискивать на запылённых полках и стеллажах нужную для учёбы литературу. Напечатанную миллионными (вот уж бестселлеры, так бестселлеры) тиражами.

От рутины я освободился лишь к пятнадцати тридцати. После чего ещё раз скатался в столицу за очередным приобретением — вместительной дорожной сумкой через плечо вместо не слишком удобного, хотя и модного по нынешним временам «дипломата». Сумку я купил за семнадцать рублей, в большом универмаге, расположенном в самом конце Калининского проспекта. Того самого, который через десяток лет переименуют в Новый Арбат.

Оставшаяся часть дня прошла в обычной для подобных случаев суете: разговорах с соседями по блоку и забредающими «на огонёк» однокурсниками и в подготовке к предстоящим на следующее утро занятиям. Какая именно «лаба» светит мне в первый учебный день, я знал совершенно точно — этот момент почему-то остался в памяти, так и не выветрившись за все дальнейшие годы. Что ж, видно, и впрямь событие нерядовое. Начало, так сказать, новой жизни. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Там — «оторвался, наконец, от маминой юбки». Здесь — «второй раз вошёл в ту же самую реку». Назло древним философам, наперекор их проверенной временем истине. «Эх, знать бы ещё, чем это всё обернётся. Цены бы такому знанию не было…»