Владимир Тимофеев - Три кварка (1982-2012)

— Три… пятнадцать, — выдохнул Шурик и повернул массивную рукоять на панели, а я, выждав пару секунд, продиктовал ему набор цифр, отразившихся в матовых окошках прибора. Синицын аккуратно занёс данные в тетрадь и, пробурчав что-то невразумительное, махнул рукой, давая понять, что готов к продолжению…

Лабораторный практикум длился уже без малого третий час и должен был завершиться в ближайшее время. Двенадцатая серия измерений подходила к концу, оставалось ещё две. Таких же муторных, но как раз их нам и не хватало для полного счастья.

Сняв следующие показания, я слегка помассировал затёкшую шею и ткнул в бок склонившегося над тетрадкой приятеля:

— Ну что, записал? Тогда меняемся.

Работа нам досталась самая из всех скучная и самая непонятная по цели и смыслу. Требовалось просто пялиться на прибор, ловить момент изменения звука в системе, а затем останавливать вручную процесс соударений каких-то невидимых глазу частиц и снимать показания. Занятие, на первый взгляд, идиотское. Но это только на первый взгляд, который не всегда верный. Основной смысл, по моему собственному разумению более поздних времён, заключался в том, чтобы научить начинающих экспериментаторов умению концентрировать внимание не только на главном, но и на вроде бы бессмысленных мелочах. Плюс аккуратность и тщательность: чем больше данных, тем достоверней статистика. Всё лишнее уходит в «крылья» похожего на колокол гауссова распределения вероятностей. И чем меньше этого «лишнего», тем выше итоговая оценка за конкретную «лабу». Впрочем, субъективные факторы в виде погрешностей измерений и старого изношенного оборудования, увы, никуда не исчезнут, поэтому волей-неволей придётся-таки, как в «старые добрые времена», подгонять некоторые показания под требуемый результат. Нехорошо, конечно, но — «хочешь жить, умей вертеться».

Именно эту мысль я и довёл до сведения напарника по «эксперименту», вызвав его немалое удивление.

Ну да не беда, никуда он не денется — научится помаленьку, опыт — дело наживное. Тут главное — не переборщить, не привить с самого начала навык обдуривать проверяющих и самого себя при каждом удобном случае. А всё остальное придёт. Со временем. И опыт, и умения, и сноровка. К Шурику, по крайней мере — железно. Уж это-то я точно знаю…

Всю нашу группу, кстати, распределили попарно. Согласно общему списку, в порядке алфавита. Окромя девушек. Их, в количестве тех же двух штук, вывели в спецкоманду. Доверив женской бригаде самую интересную и весёлую, на мой взгляд, работу — «Определение скорости полета пули при помощи баллистического маятника». Причём, судя по доносящимся от соседнего стенда повизгиваниям, девчонкам «пострелушки» понравились. И даже очень. Остальные могли только вздыхать, бросая завистливые взгляды на веселящихся дам.

— Танюш, дай мне. Дай, я нажму. У меня лучше получится, — требовала Марина, отпихивая подругу от закреплённого на верстаке пружинного пистолета.

— Не-а. Сейчас моя очередь, — не соглашалась та. — Ты и так уже в прошлой серии на три раза больше стрельну́ла. Так что иди, смотри на линейку.

— У-у, жадина.

— Хи-хи.

— Ладно, я тогда в следующий раз пулек себе побольше отсыплю…

Наблюдать за ними было и смешно, и грустно. Веселье, как говорится, весельем, однако и про дело забывать не стоит. Хотя, если честно, с моей стороны, это было всего лишь брюзжанием много чего повидавшего человека, давно отвыкшего от щенячьей возни в песочнице, но вынужденного опять проходить всё по новой. Впрочем… не так уж оно и напряжно. Жить заново. Кому как, а мне лично нравится. Пока нравится. В общем, поглядим-посмотрим, куда кривая кобыла вывезет застрявшего в колесе пациента. Попавшего, правда, туда «не корысти ради, а токмо волею пославшей мя же… тьфу ты, черт, жену вот опять вспомнил… дочерей, внучку, как мы последний раз летали все вместе на море, как… Ох, блин, хреново-то как… хоть волком вой…»

Следующей парой после лабораторных работ шла лекция по исткапу. Не посетить её было бы себе дороже. Причём не только сегодня, но и в дальнейшем. В отличие от базовых отраслей народного хозяйства Страны Советов учёт и контроль на лекциях и семинарах по истории партии был поставлен отлично. Самым активным полагался пряник в виде лояльности преподавателей на экзаменах, а разгильдяям, соответственно, кнут — максимум, на что могли рассчитывать подобные индивидуумы, это «трояк» в зачётке. При любом раскладе. Даже в случае идеального знания сдаваемого предмета.

В течение почти десяти минут, пока лектор производил плановую перекличку и отмечал у себя наличие-отсутствие студентов, я продолжал размышлять о приключившемся со мной казусе.

Вот как, скажи́те на милость, понять, что же всё-таки произошло? Как определить своё истинное положение во Вселенной? В данный момент на дворе 1982-й год, и моё «удвоенное» сознание здесь присутствует. А там, в 2012-м, что происходит? Существую я там или нет? И, если да, то в каком виде? В виде бездыханного тела или в состоянии не реагирующего ни на что «овоща»? А, может, я вполне себе жив-здоров и даже не догадываюсь о случившемся? М-да, вопросы. Одни лишь вопросы, ответить на которые нет никакой возможности. И «местный» Шурик мне здесь, увы, не помощник — обычный «хроноабориген», не ведающий о собственном будущем.

Что ж, попробуем включить логику.

Если в 2012-м со мной вёе хорошо, никто и пальцем не шевельнёт, чтобы попытаться что-нибудь прояснить. Логично? Логично. Ибо нет события «преступления».

Вариант номер два. Я умер. В «своём» времени, в будущем. Что в этом случае предпримет Синицын, как «главный подозреваемый»? По всей видимости, тоже самое. То есть, ни-че-го. Как говорится, помер Максим, и хрен с ним. Жестоко? Да. Цинично? Естественно. Логично?.. Более чем.

Идём дальше. Я не умер, но и не жив в полном смысле этого слова. Лежу себе тихо в больничке, пускаю пузыри как младенец, хожу под себя, кушаю через шприц… Картинка не слишком весёлая, однако весьма перспективная. В том плане, что все заинтересованные лица будут крутиться вокруг моей измученной тушки со скоростью вентилятора. И Шурик, и дружбаны-коллеги, и граждане-товарищи из соответствующих органов, и… А если попробуют отбрехаться (некогда, мол, дела), Жанна им таких люлей накидает — забудут, где родились, землю будут рыть, лишь бы докопаться до истины, факт…

Эх, узнать бы, как она там, без меня… А, кстати, она же, наверняка, и в этом мире присутствует. Моложе, правда, на тридцать лет, но… Да уж, хорош бы я был, заявись к ней прямо сейчас и объяви во всеуслышание: «Здравствуй, любимая. Я твой муж». Забавная получилась бы сценка. Прямо как в водевиле. Или в индийском кино… И вообще, ей ведь здесь ещё и семнадцати нет. И встретимся мы только через три года, не раньше. Или… чёрт его знает, может, на этот раз и впрямь раньше получится. Я-то ведь знаю о ней едва ли не всё. И где живёт, и как выглядит, где учится, с кем встречается, что нравится ей, а что нет… Хм, мысль, конечно, интересная. Надо бы её обдумать как следует…