Владимир Тимофеев - Три кварка 2 (1982-2012). Правила отбора

Мы развернулись. Перед нами стояла Лена. Вид её не предвещал ничего хорошего. Взгляд прищуренный, губы сжаты в плотную нитку…

— Может быть, познакомишь? А?

— Это кто? — едва слышно пробормотала Жанна, во все глаза глядя на… серьги в ушах у Лены, те самые, из гарнитура с сапфирами.

Я устало вздохнул.

— Знакомьтесь. Жанна, это Лена. Лена, это Жанна.

Увы, ничего умнее придумать не удалось.

— Жанна? Знакомое имя, — Лена насмешливо глянула на соперницу, на висящий на её шее кулон, потом перевела взгляд на меня. — А я ведь тогда и вправду поверила, что ты всё придумал… Ну? И как?

— Что как?

— Как она в постели? Лучше меня или хуже?

Жанна недоуменно нахмурилась.

— Что она говорит? Какая постель?

— Надо же! — всплеснула руками Лена. — Ты её даже в постель ни разу не затащил? Вот так номер! Меня успел, а её ещё нет? Даже не верится.

Моя бывшая-будущая повернулась ко мне.

— Андрей, это правда?

— Что правда?

— То, что говорит эта… — Жанна кивнула на Лену.

Я молча отвёл глаза.

Девушка ждала секунд пять, потом вдруг шатнулась от меня, словно от зачумлённого, и, ничего больше не говоря, быстро пошла по аллее.

— Жанн, постой! Погоди! — я попытался догнать её, остановить, попробовать объясниться…

Тщетно.

— Не трогай меня! — Жанна резко отдёрнулась, сбросила мою руку со своего плеча и пошла-побежала ещё быстрее. Голос её звучал почти истерически.

Я замер на месте. Объясняться было и вправду бессмысленно.

Развернулся. Сунул руки в карманы. Медленно подошёл к продолжающей стоять и смотреть на меня Лене. Даже не знаю, чего мне хотелось больше. То ли убить её, то ли изнасиловать, то ли… а может, это и в самом деле… судьба?..

— Подлец!

Голова мотнулась от хлёсткой пощёчины. Потом ещё, и ещё, и ещё…

— Подлец, — повторила Лена в четвёртый раз, после чего всхлипнула, закрыла лицо руками и побежала прочь. Так же как Жанна. Только в другую сторону.

Я остался один.

Щеки горели огнём.

Шагнул к ближайшему дереву и с размаху пнул по стволу.

Потом кулаком. От души. Больно. Аж кожу содрал.

Затем ещё раз. Другой рукой.

Костяшки пальцев заныли.

Прикусил губу.

Стало немного легче.

Но всё равно — хотелось кого-то убить.

Ей-богу, попался бы мне сейчас тот же Витёк или кто-нибудь из его компашки…

А впрочем, нет. Не убил бы.

Поскольку знаю.

Сам во всём виноват.

Только сам…

Воскресенье. 17 октября 1982 г.

Похоже, страдать бессонницей стало для меня хорошей доброй традицией. Хотя, вру. Совсем не хорошей и уж точно — не доброй. Четыре недели прошло с того дня, когда казалось, что жизнь закончилась, и вот — здрасьте, пожалуйста, то же самое, но вдвойне. В прошлый раз страдал только по Лене, а теперь к ней и Жанна прибавилась.

Что делать — хрен знает.

Самое простое и самое глупое — повиниться перед обеими, и будь что будет. А будет, скорее всего, как в пословице: за двумя зайцами погонишься, козлёночком станешь. Точнее, козлом — так правильнее.

Самое умное и самое долгое — просто ждать. Куда кривая выведет. Терпеливо. Надеясь на лучшее.

Увы, мне это не подходит. Во-первых, терпеть не могу ждать, а во-вторых… свою судьбу надо выбирать самому. И это как раз самое сложное…

Утра я еле дождался.

В семь десять был уже на ногах, в восемь стоял перед дверью открывающегося цветочного магазина, в восемь двадцать с букетом роз сидел на скамейке около дома Жанны. Конечно, глупо надеяться, что она выйдет в такую рань — все нормальные люди по воскресеньям спят, однако находиться в общаге было бы ещё хуже. Мозг требовал действий. Пусть даже бессмысленных.

Жанна появилась в половине двенадцатого.

Выпорхнула из подъезда, мазнула по мне «невидящим» взглядом и скорым шагом двинулась по дорожке вдоль дома.

Я догнал её на углу. Преградил дорогу. Протянул букет.

— Это тебе.

Бывшая-будущая цветы не взяла. Она просто стояла, теребя косу и глядя куда-то в сторону. Чувствовалось, моё присутствие её тяготит.

— Жанн, я всё понимаю, но давай хотя бы поговорим.

Девушка вскинула голову.

— Нам не о чем разговаривать.

Она резко шагнула вправо и, обогнув меня словно столб, направилась дальше. Затем вдруг приостановилась и бросила через плечо:

— Не приходи сюда больше. И не звони.

Бежать за ней я не стал. Просто проводил взглядом, вздохнул и, аккуратно положив цветы на скамейку, пошёл в противоположную сторону.

Как и следовало ожидать, примирение не состоялось.

И это правильно. Это логично. Любая на месте Жанны поступила бы так же.

Но я не отчаивался. Как известно, вода камень точит.

Сегодня от ворот поворот, а завтра всё может пойти по-другому.

Главное, что со мной она всё-таки заговорила. Пусть и не так, как хотелось, важен сам факт. Девушки любят настойчивых. В прошлой жизни я тоже, помнится, добивался её несколько месяцев. Хотя обстоятельства были, безусловно, другие…

В общежитие решил не возвращаться. Делать там всё равно нечего, и вообще — надо немного отвлечься, иначе не только с нынешними проблемами не разберёшься, но и другие, не менее важные, останутся нерешёнными.

В итоге сел в электричку и поехал в Москву, а там после долгих гуляний «куда глаза глядят» добрёл до Пушкинской площади. Фонтан, памятник, сквер, привычные голуби на голове бронзового Поэта, кинотеатр «Россия»… Ничего практически не изменилось. Что через тридцать лет, что сейчас.

Поднялся по лестнице к кассам кинотеатра, взглянул на афишу, слегка озадачился.

Фильм «Избранные» с Леонидом Филатовым, Татьяной Друбич, Александром Пороховщиковым и целой толпой никому не известных латиноамериканских звёзд.

Странно. В своё время ходил на премьеру, но тогда это случилось не в октябре, а… дай бог памяти… то ли в конце зимы, то ли в марте, и не в этом году, а в следующем.

Почему сейчас по-другому? Неужели этот поток времени действительно отличается от того, из которого прибыл? Или это я на него так влияю? Пусть пока и по мелочи, но — тем не менее…

Сходить что ли, посмотреть этих «Избранных»? Может быть, они тоже другие?..

Нет, картина оказалась именно той, которую смотрел в прежней реальности.

А вот впечатления и вправду другие.

Тогда я не очень понял, о чём кино, а сейчас — и настроение подходящее, и опыт, и ситуация.

Патология предательства, бессмысленные потуги оправдаться хотя бы перед самим собой, стремление «облагородить» трусость раскаянием… Увы, сегодня я просто не мог не соотнести себя с главным героем фильма — почти чеховским персонажем, внезапно попавшим в середину двадцатого века, эдаким милым чистосердечным интеллигентом Б.К., который, совершая подлости, страдает, мучается, размышляет о смысле жизни, о красоте и о своём месте во вдруг изменившемся мире.