Евгений Щепетнов - 1972. ГКЧП [СИ]

Женщина (а для меня так она вообще – девица, мне лет-то шестой десяток!) завизжала, что есть сил (а сил у нее было много), и на визг прибежали еще двое спецназовцев, на ходу передергивая затворы, и девушка-горничная со здоровенным пистолетом в руках (я знал, что она не только горничная, но и охранница, какой некогда была Настя). В общем – цирк, да и только. Голый Карпов, четверо охранников, две молодые женщины из числа персонала Дачи (их сразу же вывезли сюда, на конспиративную квартиру – только лишь запахло жареным), и Ольга позади меня в проеме двери. И что характерно, моя боевая подруга надела на себя халат, а значит в этом представлении играла роль благодарного зрителя.

И я тут не нашелся сказать ничего лучше, кроме как:

– Здравия желаю!

И получил в ответ радостное, хоровое:

– Здравия желаем, товарищ командир!

Пля-а-а… Ольга сзади радостно-истерично хохочет, а я иду мимо строя подчиненных чуть ли не строевым шагом прямиком в ванную комнату, матерясь про себя самыми грязными матами, и часть из них – в адрес Ольги. Какого черта не предупредила?!

Закрылся в ванной, перевел дух, уселся на край фаянсового прибора, и начал хохотать – вначале тихо, потом все громче, громче, громче, а потом так заржал, что слезы потекли и от смеха заболел живот! И что характерно – за дверью тоже слышалось здоровое ржание четверых луженых спецназовских глоток. Будет им что рассказать корешам в свободное от несения службы время!

Ладно. Воспользовался удобствами, потом залез под душ, и долго наслаждался горячими и холодными струями, ласкающими "залежавшуюся" кожу. Контрастный душ – это вещь. Когда-то им лечили душевнобольных. Мне он сейчас в самый раз.

В дверь постучали, я открыл, и знакомая рука протянула мне полотенце и халат. Не поблагодарил – я ей еще отомщу, мерзавке! Почему не сказала, что за дверь дежурят бойцы?! И ведь перед этим стонала так, что небось на всю квартиру было слыхать! Я-то думал мы с ней в квартире одни, ведь не было слышно ни голосов, ни шагов – все сидели тихо, как мыши. Я и подумать не мог, что меня ТАК охраняют!

– Ну, прости! – только и сказала Ольга, когда я одетый в халат прошел в комнату и начал одеваться, взяв белье из уже приготовленной мне стопки одежды – Я как-то и не подумала! А ты не спросил! Да, распоряжение Семичастного – тебе выделена охрана, по крайней мере до тех пор, пока вся эта катавасия не закончится. Тебя вообще хотели переместить в Кремль, вместе с Никсонами, но я сказала, что никуда тебя не отпущу, и буду с тобой до тех пор, пока ты не очнешься. Я, кстати, не сомневалась, что ты вот-вот очнешься. Я же тебя знаю!

– С Никсонами все в порядке? – вдруг спохватился я, вспомнив к стыду своему, что так ни разу о них и не спросил.

– Все отлично! Они спрашивали о тебе, переживают за тебя. Их перевезли в Кремль, в апартаменты. Когда уезжали, Ричард сказал мне, чтобы я тебе передала: он тебе очень благодарен и не забудет тебя в благодарности. И что он тебя ждет, и в ближайшее время надеется увидеть. Кстати – завтра в двенадцать часов состоится пресс-конференция по итогам путча, приглашены корреспонденты со всего света. Участвуют Никсоны, Шелепин, Семичастный, и они очень хотели, чтобы присутствовал и ты. Ну…и я. (застенчиво улыбнулась).

– Оля…скажи… – я замер, вглядываясь в свою подругу.

– Что? – Ольга одернула на себе юбку, в которой она и правда выглядела как школьница – и мини-юбка ей очень шла. Красотка, да и только! В юности большинство девушек просто прекрасны. Своей свежестью, своей молодостью. И куда все потом исчезает? Проклятое время…оно все сжирает, как плесень. Красоту, стройность, здоровье – навсегда. И только чудо может вернуть молодость.

– Выйдешь за меня замуж? – выдохнул я, следя за лицом подруги и пытаясь понять – как она сейчас отнесется к моему предложению.

– Ясное дело – выйду! – улыбнулась Оля, и пожала плечами – А ты что, сомневался? Да я за тебя зубами буду рвать, а никому не отдам! Ты мой! И только мой! И знаешь, что…мне нужен сеанс омоложения!

– Прямо сейчас? – слегка растерялся я, а Ольга пожала плечами:

– А почему – нет? Или ты не в силах? Так я тебе помогу!

И она помогла. Дважды. А я был на высоте! Выздоравливаю, слава Гомеостазу…

– Так, парни, ну что за фигня?! Как вы это себе представляете?!

– Командир, прости, но у нас приказ – без сопровождения тебя не выпускать!

– То есть вы будете тащиться за мной – в этой вот снаряге, в касках и с автоматами?! Мы такие гуляем, целуемся, а вы стоите рядом и подаете советы?

– Если прикажешь – и советы подадим! Даже можем помочь – подержать там…или еще чего…

– Тьфу! Головлев, охальник! – фыркнула Ольга – Совесть имей!

– Я ее давно поимел, товарищ капитан! Вместо нее приказ! И он гласит – вы должны быть под охраной до особого распоряжения! Особого распоряжения не было. Приказ отдан высшим командованием, которому подчиняемся все мы, в том числе и товарищ Карпов. Потому я для того, чтобы отменить приказ – нужно обратиться к тем, кто его отдал. Я этого сделать не могу. Не тот уровень. Так что решайте все сами. Прости, командир.

Я задумался, откинувшись в кресле. Мы только что вкусно пообедали (как в Даче, тем более что готовили нам те же самые повара), и собрались с Олей прогуляться. Так сказать проветриться – людей посмотреть, себя…хмм…нет, себя показывать я не хотел, для чего попросил добыть мне черные солнцезащитные очки. И кстати – на Олю тоже.

Где парни охраны добыли очки – я не знаю. Пообещал, что верну, как только доберусь до своей квартиры. Ну…той, что на Котельнической набережной. Эта квартира, на Ленинском, тоже моя, но…в общем – ее еще надо делать моей. Например – выгрести из нее кучу телевизионной аппаратуры, занимавшей целую комнату – здесь была устроена телестудия, из которой эти два дня вещали Шелепин с Семичастным. А также выгрести отсюда все средства связи – на черта они сдались в обычной квартире? Уверен, эта квартира власти больше не понадобится. По крайней мере – в обозримом будущем. Все, путч закончился.

Итак, прогулка моя срывалась, ибо тащиться по улице в сопровождении автоматчиков было несусветной глупостью. Еще двое должны были следовать рядом с нами на машине – черной "волге" с форсированным движком. По крайней мере, так все это расписал Головлев.

– Товарищ Карпов, вас к телефону! – заглянула в комнату "якобы горничная", кстати – при ближайшем рассмотрении очень даже миленькая женщина средних лет. ТОТ Карпов, который пятидесяти лет от роду, считал таких женщин очень даже молоденькими и вполне заслуживающими внимания. Это здешний Карпов, избалованный вниманием женщин, предпочитает молоденьких девиц, максимум двадцати пяти лет а то и поменьше. Как нынешняя Ольга, теперь выглядящая ну никак не больше чем на восемнадцать-девятнадцать лет. Даже с натяжкой – на восемнадцать. Нет, она и раньше выглядела моложе своих лет, но теперь…теперь меня могут счесть каким-то педофилом! Она оделась так, как одеваются совсем уж юные девицы, и больше шестнадцати-семнадцати ей и не дашь!