Александр Санфиров - Шеф-повар Александр Красовский [СИ]

Сорок минут полета в тесноватом салоне ЯК-40 до Пулково показались мгновением по сравнению с ожиданием самолета на Одессу. Вроде бы всего четыре часа, но как долго они тянулись!

Но все когда-нибудь заканчивается, и нас пригласили на регистрацию на рейс. До самолета пришлось идти ножками по летному полю. Хорошо хоть чемоданы не надо было нести самим, как это было в Петрозаводске. Их слегка поддатые грузчики уже увезли на электрокаре и сейчас занимались погрузкой, небрежно швыряя все подряд в грузовой люк ИЛ-62.

Усевшись в кресло, я вспомнил рассказ своего дяди, работавшего снабженцем на станкостроительном заводе. Собираясь улететь из командировки, тот сидел в Пулково, в надежде, что появится билет на рейс Ленинград – Ташкент. В аэропорту было шумно, играла музыка, когда очередной самолет пошел на взлет. Набирал высоту он медленно, и натужно ревя, скрылся за лесом, откуда через несколько секунд послышался грохот взрыва и в небо поднялась огромная туча пыли.

В аэропорту сразу стало тихо, музыку вырубили, а к кассам выстроилась огромная очередь, желающих сдать билеты. Дядя спокойно купил билет и улетел в Ташкент в практически пустом самолете. Вылет, правда, задержался на полтора часа.

Кстати, такого события в этой жизни еще не случилось, дядька еще ничего не рассказывал и даты из прошлой жизни я в упор не помню.

– Тьфу, тьфу! – мысленно сплюнул я через левое плечо. – На фиг такие мысли! У нас все будет хорошо.

Эти же слова я сказал и Люде, с бледным лицом садящейся рядом со мной. Пока мы летели до Ленинграда, самолет несколько раз проваливался в воздушные ямы, и кое-кто из пассажиров был вынужден воспользоваться бумажными пакетами. Люду тоже тошнило, но от пакета она все же отказалась. Вот и сейчас она боялась повторения такой качки.

Однако полет на Иле оказался не в пример комфортабельней, чем на Яке. Шум двигателей был почти не слышен, в салоне лайнера приятно веяло прохладой из вентилятора.

Нас даже покормили сосиской с пюре и кофе с булочкой. Так, что вышли мы целые и невредимые из дверей Одесского аэропорта под жаркое одесское солнце ближе к семнадцати часам дня.

Посадка на теплоход планировалась на завтра, и нам нужно было где-то переночевать.

К сожалению, опыт моей первой жизни по поводу Одесских отелей ничего подсказать не мог, кроме того, что нынче свободных номеров ни в одной гостинице мы не найдем. Поэтому надо искать частные предложения.

У аэропорта никого с такими предложениями не имелось. Поэтому мы уселись в такси и доехали до железнодорожного вокзала. Там сдали вещи в камеру хранения, и вышли на улицу. С левой стороны от центрального входа туда-сюда бродили несколько женщин.

Подойдя ближе, я услышал негромкое бормотание.

– Квагтирку, кому квагтирку, дешево сдаю квагтирку, – монотонно повторяли женщины, неприязненно глядя друг на друга.

Люда кинулась к ближайшей тетке, как к родной матери.

– Ой! Вы, правда, сдаете квартиру? Вот здорово! – радостно воскликнула она, затем недолго переговорила с ней и, повернувшись ко мне, решительным тоном добавила, – Саша, я нашла, где нам переночевать, Роза Моисеевна просит всего десять рублей за ночь. Идем скорее.

Но я не спешил:

– Роза Моисеевна, а мне таки кажется, шо вы просите слишком большие деньги за переночевать.

– Да ви шо, молодой человек! Разве десять гублей много за ночлег в доме на Пушкинской улице в благоустгоенном доме с туалетом неподалеку? Это же Одесса! Ви нигде не найдете таких удобств.

– Саша, зачем ты споришь, сейчас тетка рассердится и откажется нам, – шепнула мне Люда.

– Ну ладно, молодые люди, так и быть, Гоза Моисеевна входит в ваше безденежное положение и уступит вам спальное место за восемь гублей. – сообщила деятельная старушенция.

– Не слушайте эту пгоходимку, – вступил в разговор единственный, присутствующий здесь лысый мужчина, старше средних лет.

– Богис Львович, имеет честь пгедложить вам пегеночевать в настоящей благоустгоенной квагтиге всего за шесть целковых, а не в стгашной пристгойке с клопами и тагаканами за целых восемь гублей.

– Богя, как тебе не стыдно гушить бизнес тети Гозы! – накинулись на мужика остальные женщины.

Но лысый мужчина уже целеустремленно направлялся к своей квартире, нисколько не сомневаясь, что мы следуем за ним.

– Саш, мне он не нравится, – шепнула Люда. – Лучше бы мы пошли к Розе Моисеевне.

– Ерунда, – ответил я. – Если квартира нам не подойдет, всегда можно вернуться на вокзал, на худой конец переночуем в зале ожидания.

Минут пятнадцать неспешной ходьбы и мы зашли через узкий проезд во двор двухэтажного дома.

– Вот, полюбуйтесь, куда вас хотела запихать эта стагая, падшая женщина, – сообщил Борис Львович, указывая рукой на ветхую сараюшку, пристроенную к дому. Было непонятно, как та еще не рухнула от старости. Метрах в трех от нее стоял такой же покосившийся деревянный туалет. Оторванная дверь была просто приставлена к нему, чтобы хоть как-то выполнять свое предназначение.

В это время дверь сарайки со скрипом отворилась, и оттуда появились три молодых моряка.

Борис Львович ухмыльнулся и сообщил:

– Вот с этими гоями вам бы и пгишлось сегодня ночевать на одних нагах, заплатив восемь гублей и ходить на очко в этот отвгатительный туалет.

– Какой кошмар! – возмущенно отозвалась Люда.

Нас, тем временем подвели к узкой деревянной лестнице, по которой следовало подняться на второй этаж. Лестница выглядела гниловатой современницей пристройки, поэтому поднимались мы по ней очень осторожно.

Комнатка, действительно, оказалась чистой и достаточно уютной. Две кровати со свежим бельем, два стула, на столе у стены стоял чайник. Больше в ней ничего не было. Борис Львович показал нам туалет, оказавшийся общим для пяти квартир, проинструктировал насчет чайника и, взяв деньги, удалился к себе, в соседнюю квартиру.

– Ну, вот мы и в Хопре! – с чувством высказался я, усевшись на кровать. Люда смотрела на меня непонимающими глазами.

Действительно, чего это я несу? Для человека, не пережившего девяностые годы, это высказывание не несет никакого значения.

– В смысле, в Одессе, – исправился я. – Ну, что, пока не поздно, прогуляемся по городу?

Люда с энтузиазмом приняла мое предложение, и мы отправились на прогулку.

На улице уже зажигались фонари, по тротуарам, наслаждаясь теплым вечером, двигалось множество людей. Тем не менее, мы привлекали внимание, скорее из-за Люды, чем из-за меня. Она и так была ростом выше среднего мужчины, а, надев, все еще модные босоножки на толстой платформе, была даже выше меня.

Как покушались на эту платформу наши молодые соседки по общежитию, не передать! От сдачи босоножек в аренду спасал только размер обуви, тридцать девятый. С такими ножками соседок у нас не водилось, и Люда с легким сердцем могла посылать всех в дальнюю дорогу.