Александр Санфиров - Шеф-повар Александр Красовский [СИ]

У нас на удивление получился интернациональный стол. Десять человек и ни одного чистого русского. Ну, ладно, я можно сказать почти русский и только на четверть ингерманландец, жена чистая вепка. Трое литовцев и пятеро хохлов с западной Украины завершали нашу кампанию.

Узнав, что мы из Карелии, литовцы с хохлами сразу начали интересоваться, размерами северных зарплат. Почему-то они считали, что у нас денег куры не клюют. И лишь недоверчиво усмехались в ответ на наши уверения, что это совсем не так.

Люда естественно, не удержала язык за зубами и проболталась, что я работаю поваром в нашем посольстве в Финляндии. После это за столом грянул дружный веселый смех, а не просто ухмылки.

– А еще бедняками прикидываются! – задыхаясь от смеха выдал один западенец.

По поведению, что литовцы, что украинцы казались мне сельскими жителями. Когда мы познакомились поближе, мои предположения полностью оправдались. Все они жили в селах. Кроме нас двоих городскими тут не пахло.

К сожалению, у игрового автомата я больше ни разу не выиграл в отличие от одного из литовцев. Тому жутко везло, почти каждый день он выигрывал от десяти до двадцати рублей. Но до моего рекорда так и не дошел.

Наверно моя удача перешла к нему. Хотя вряд ли, земляки выдали, что Янису и раньше всегда везло с деньгами. По крайней мере, Москвич он несколько лет назад выиграл в лотерею.

Люда пыталась несколько раз сыграть, но, проиграв практически весь мой выигрыш, успокоилась и больше денег в автоматы не выкидывала.

Наш теплоход, между тем, быстро двигался к Сочи, первому городу круиза.

Когда на причал спустили трап, все пассажиры ринулись на выход.

Я же был одним из тех немногих, кого не тянуло на прогулки.

Еще вчера вечером я почувствовал легкое недомогание и щекотку в носу.

Ночью нос заложило напрочь. Подобное состояние появилось у меня впервые за два года.

Утром лучше не стало. Нос по-прежнему не дышал, жутко болела голова, и ломило кости.

Люда, в отличие от меня горела энтузиазмом. Она уже узнала, какие экскурсии сегодня у нас будут и торопила со сборами.

Как назло, среди таблеток от поноса и головной боли никаких капель в нос не имелось.

Поэтому сразу после завтрака, выпив таблетку цитрамона, я отправился в медпункт.

В медпункте были чисто и пусто. За столом в белом халате сидел носатый парень примерно моего возраста и что-то читал.

Национальность доктора угадывалась на раз-два.

Видимо, ему было скучно, потому, что он с удовольствием включился в беседу со мной. Тем более, что я представился ему врачом – терапевтом.

Парень оказался выпускником Одесского мединститута им. Пирогова.

Понятно, что мальчик был не без связей. Это в Петрозаводске можно было поступить на медфак просто сдав экзамены на пятерки, как в той жизни сделал я и мой брат. В Одессе такой номер не пройдет. Тут надо, или иметь деньги, или иметь связи, а лучше иметь и то и другое.

Но мне было параллельно, как поступал и учился мой собеседник. За последние два года я впервые на равных обсуждал медицинские темы с коллегой, и это было на удивление приятно. Как ни странно, одессит был доволен местом работы. Но разговор, как всегда у мужиков постепенно перешел на женщин.

– Я вторую навигацию хожу на Нахимове, – рассказывал он. – Слушай, за это время у меня ни одной ночи свободной не было! Туристки, как бабочки на огонь летят. Да ты и сам наверно заметил.

– Заметил, – кивнул я, не уточняя, что женат и не могу, как мой коллега быть гурманом на этом празднике жизни..

Поговорив минут пятнадцать, врач все же поинтересовался, для чего я зашел к нему в медпункт.

Как ни странно, но флакончик капель эфедрина у него нашелся в загашнике. Но с другой стороны чему удивляться? О наркотике эфедроне немногочисленные наркоманы Советского Союза еще были не в курсе. Поэтому таблетки эфедрина, как и капли, в аптеках продавались без рецепта.

– Вот, видишь, – я гордо продемонстрировал жене пузырек с лекарством. – Теперь хоть дышать смогу, как человек.

– Наконец-то явился! – вздохнула та. – Я тебя ждать устала. Пошли скорей на берег, а то на экскурсию в Ботанический сад не успеем.

– А еще жена называется, – подумал я насмешливо. – Никакого внимания не обращает на пошатнувшееся здоровье мужа.

Я демонстративно закапал капли в нос и сообщил:

– Для начала зайдем в бар, мне надо выпить главное средство от простуды.

– Знаю я твое средство, – проворчала Люда, надевая сарафан.

После капель в нос и ста грамм коньяка мой жизненный тонус резко повысился, и было не исключено, что я смогу пережить даже экскурсию в Ботанический сад.

Не смог. Во время ходьбы по длинным тенистым аллеям стало так хреново, что в голове билась только одна мысль, скорее вернуться на корабль и грохнуться в койку.

В конце концов, не выдержал и сказал Люде, что плохо себя чувствую и надо вернуться. Люда сделала соответствующее лицо, но ничего не сказала, видела, что мне на самом деле плохо.

По дороге мы зашли в кафетерий. После выпитой чашки кофе, мне стало чуток полегче. Поэтому удалось без проблем добраться до причала и зайти на теплоход.

В каюте, я очередной раз капнул в нос эфедрин, забрался на верхнюю койку и сразу отключился.

Когда проснулся, обратил внимание, что двигатель теплохода работает. В иллюминатор билась светлая, пенная волна. Мы шли в Батуми.

– Ну, что больной, проспался, – участливо спросила Люда, – На завтрак то собираешься, или как? А то ужин проспал, и я из-за тебя тоже никуда не ходила.

Чувствовал я себя неплохо, нос дышал не так, чтобы очень, но и неб наглухо заложен.

– Пойду, конечно, – буркнул я и спрыгнул на пол.

Натянув спортивки, я взял мыло, полотенце и сказав жене:

– Люда, я пойду, сполоснусь, а то за ночь сильно пропотел. – Отправился в душ.

В мужской душевой никого не было, на что я и рассчитывал.

Закрыв за собой дверь на хлипкую заложку, я открыл краны, достал огрызок мела из кармана, и под шум падающей воды печатными буквами написал на стене:

«К сведению команды, теплоход Нахимов в 1986 году утонет после столкновения с другим судном».

Закончив писанину, я забрался под горячую воду и с удовольствием начал намыливать голову.

Пока мылся, новых желающих посетить душевую так и не появилось.

Зайдя в каюту, я сходу сообщил жене:

– Представляешь, в душе на стене какой-то придурок написал, что наш теплоход утонет в 1986 году.

– Да ты, что?! Какой идиот мог написать такую ерунду! – возмутилась Люда.

– Понятия не имею, – пожал я плечами и начал переодеваться для похода на завтрак.

В ресторане большая часть наших соседей уже сидели за столом, когда мы появились.

Едва мы поздоровались и уселись за стол, как Люда воскликнула: