Владислав Савин - Красный бамбук [litres]

Вот это фейерверк – танкер просто испаряется в огненной вспышке! Такой факел вверх – и огненным дождем падает, на берегу что-то вспыхивает и на воде горит. Все джонки дружно и кучей отворачивают влево, к противоположному берегу, а кто-то даже пытается назад повернуть. Ну и мы тоже – нечего нам тут больше делать, уносим ноги скорее. А на берегу все горит – там, где только что танкер стоял.

Черт побери! Сторожевик стреляет, снаряд ложится по воде с недолетом. Успеет ли он поднять якорь и дать ход? Сейчас врежется в скопление лодок, стреляя на оба борта из всех стволов – если американцы поняли, откуда к ним прилетело. Но берег уже рядом совсем!

И тут все вокруг становится ослепительно ярким. А затем приходит удар – звук или волна, не знаю.

И я больше не чувствую ничего.

Сержант Эндрю Баррет,

морская пехота США.

Южный Вьетнам

«Серебряная звезда» за храбрость – уж лучше бы я ее не получал!

Я всего лишь сержант, сэр. Но иногда мне кажется, что парни с большими звездами на погонах, обучавшиеся в Вест-пойнте, смыслят в войне не намного больше меня. В Сайгоне мне довелось скорешиться с австралийцами (сначала подрались в баре, затем посидели за бутылкой, поболтали), слово за слово, оказывается, вот этот парень до того в Африке повоевал, сержантом у «наших» черных макак, когда там наши британские кузены авеколистов усмиряли. А так как я тоже там был когда-то (после чего от Эболы лечился!), то грех было не расспросить, как там сейчас.

Так вот, лично у меня убеждение, что наши кретины в больших штабах сначала решили повторить ту английскую манеру (которая в Африке принесла успех). Отделить район цепью «укрепленных постов», каждый в пределах видимости, досягаемости и огневой поддержки соседних, истребить внутри любую двуногую живность, которая «не наша», и переходить к следующему району. Наверное, это работало в Африке, где саванна, видимость на мили вокруг (особенно с вертолета), и проехать можно везде – а население не слишком многочисленное и не завязанное на наш собственный тыл. Но во Вьетнаме, в этих проклятых горных джунглях, где можно пройти в двух шагах от спрятавшегося вьетконговца и его не заметить, где проехать можно только по немногочисленным дорогам (и то лишь в сухой сезон), где авиация и артиллерия просто не видят целей под сплошным зеленым покровом, изолировать так часть территории нельзя никак! И нет никакой возможности отличить «наших» и «не наших» вьетнамцев, которые все на одно лицо, болтают на своем чирикающем наречии и снуют туда и сюда, как саранча – может быть, тот, кто сегодня улыбался тебе на рынке, месяц назад стрелял в тебя в лесу.

Затем (когда стало ясно, что обычной тактикой вьетконговцев из джунглей не выкурить) кто-то придумал, что главную работу должны делать «егеря», воюющие с партизанами «по-партизански», а обычные армейские части быть не больше, чем загонщиками или наковальней – как сказал наш капитан, «для крыс самый опасный враг это не мастиф, а горностай, кто пролезет в любую нору». Вот только у Вьетконга очень опытные крысы, до нас прошедшие десятилетнюю школу такой же «крысиной» войны против японцев и французов, и обучавшиеся у русских мастеров вроде того самого Смоленцева (который, как пишут, в ту великую войну провел по ту сторону фронта больше времени, чем у своих, и имеет личное кладбище в целую тысячу гуннов и джапов). А у нас эти «особые отряды» пытались формировать на месте – вы не поняли, в чем прикол, сэр? Скажите, по-вашему, какой нормальный командир отдаст из своего подразделения лучших людей – а не тех, от которых хотел бы избавиться? И угадайте с трех раз, кто были первыми кандидатами – да «идиоты Уилсона», конечно! Не только они – попадались и другие парни, кто оказался неудобен в своих частях: пьяницы, наркоманы, буйные психи, непризнанные военные гении… а также неудачники, кому не повезло. Как мне, сэр – вот дернул же черт оказаться в батальонном штабе, когда там был тот подполковник, который отбирал кандидатов в «осназ» (кажется, так это называется у русских?). И я попался ему на глаза, с Серебряной звездой на груди – «тот самый, кто выжил в битве при Иа-Дранг, перебив при этом кучу узкоглазых». Парни, вы гордость и надежда Соединенных Штатов – вся Америка смотрит на вас!

Контингент был – я уже рассказал. Единственно хорошо, что жалованье повышенное. Ну и я старший над одной из групп – на эту собачью работу даже какого-нибудь второго лейтенанта не нашлось. Обычной манерой этих крутых рейнджеров было ломиться по вьетнамскому лесу, словно стадо слонов – «где тут Вьетконг, всех поубиваем». У тех, кто уже сталкивался с вьетнамскими ловушками, хватало ума держаться сзади. Считалось, что мы будем охотиться на партизан – оказалось же, что это они охотятся на нас. Только на моей памяти и всего за месяц, шесть таких групп (каждая численностью от десяти до пятнадцати человек) пропали в лесу бесследно – ушли, не вернулись, и один господь знает, что с ними стало. Ну а я оказался среди умных – уводил свою группу в джунгли, где мы старались спрятаться и пересидеть необнаруженными, пока не кончится паек; хорошо, если удавалось поймать в лесу кого-то из безоружных вьетнамцев – после мы сообразили, караулить на выходе из деревни, кто пойдет в лес – их мы убивали и предъявляли командованию отрезанные уши, сказав, что это были коммунистические партизаны. Женщины и дети тоже были, так по ушам не различить, вьетнамцы мелкий народец. Скажете, не по-геройски совсем – ну так мне лично не подвиги нужны, а чтобы живым остаться и вернуться домой. И мандраж был – понимали, что если попадемся настоящим вьетнамским коммандос с русской выучкой (а такие у Вьетконга были, мы знали точно), то повезет тем из нас, кого в бою убьют, а что после сделают с теми, кого живыми поймают, и представить страшно. Потому мы старались от наших гарнизонов не сильно отдаляться и на виду у деревенских не показываться.

Потери все равно были. Гарри Тупицу (его не жалко, поскольку из «идиотов») укусила змея, и он помер через двое суток. А Дэвид из Иллинойса (хороший парень, его жаль) попал на вьетконговскую ловушку и ему распороло бок и бедро – до базы донести не успели. В Индокитае, слава господу, нет Эболы, но есть куча всяких тропических болезней – от известных медицине нам делали прививки, ну а если на что-то новое нарвешься? То, что случилось – за это мы и приняли.

Мокрый сезон во Вьетнаме – это вода повсюду. Хорошо, не холодно, быстро обсыхаешь. В сухой сезон все равно ноги мокрые у всех – тут речек много, и лес возле них никогда не сохнет. И вот, парни начали жаловаться на боль в ступнях – ну кто в армии такое будет слушать? Тем более от «идиотов», которые так и норовили в госпиталь попасть, от службы подальше. Но когда человек уже ходить не может, «ног не чувствую вообще», тогда понимаешь, что это серьезно. Решили, что это неизвестная тропическая болезнь – и поскольку обезноженными оказались не все, то с общей помощью, кое-как до своих доковыляли (благо, как я сказал, гарнизон был не слишком далеко). Вовремя, поскольку я тоже ощущал в ногах что-то странное – но идти еще мог. Дома уже разулись – и взглянуть страшно: ноги у всех в пузырях, а у кого-то уже и гангрена, как от обморожения, будто по снегу бегали босиком!