Андрей Посняков - Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови [сборник litres]

– Хо? – тотчас же изумился стражник. – Ты христианин, что ли?

– Христианин. А ты как думал?

– А гунны – язычники. Хотя ты не гунн, а гот. Еретик-арианин! Хуже язычника, тьфу! Гореть тебе в аду, парень.

– Ладно ругаться-то, – примирительно заметил Рад. – Может, я никакой не арианин, а такой же добрый кафолик, как и ты!

– Иди ты! – часовой явно не поверил, но, заинтересовавшись, наконец-то явил себя – уселся на корточки перед воротами амбара. – А ну-ка скажи, кто сейчас папа?

Во, вопрос! Радомир и не знал. Нет, Бенедикта помнил, и Иоанна Павла Второго, а вот нынешнего… увы… Впрочем, кое-что припоминал… так, смутненько… Лев, что ли?

– Лев! – пленник выпалил наугад.

И – попал!

– Ишь ты! Ну, это и еретик может знать. А ну-ка, молитву какую-нибудь прочти!

– Молитву? Гм… сейчас… вот… патер ностер… патер ностер… премиум… Черт!

– Нерадивый ты христианин, я смотрю. Нечистого рядом со Христом поминаешь!

– Ла-адно, – протянул узник, пытливо вглядываясь в своего караульщика.

Как и предполагал хевдинг, на гота тот походил мало – на вид лет пятнадцать, юное курносое лицо с рыжими непослушными вихрами, короткая туника, браки, куцый дешевый плащик, из оружия – короткое копьецо, небрежно прислоненное к жнейке, можно даже сказать – брошенное. Глаза – большие, светло-синие, и в них – ну такое любопытство! Такое желание поболтать – все равно, о чем. Родион такую породу людей знал, встречал когда-то довольно часто, особенно почему то среди таксистов, такие типы попадались – секунды молча посидеть не могли, все ля-ля-ля-три-рубля… На все темы сразу.

Вот и парень этот явно был из таких – Рад просек сразу и уже не намерен был отступать.

– Слушай, умеешь в города играть?

– Это как – в города? – заинтересованно моргнул стражник.

– А так: я называю город, а ты другой – на ту букву, с которой тот, что я назвал, закончится. Ну, например, я говорю – Генабум. Ты теперь – на «М».

– Медиолан! – часовой врубился в игру сразу, даже уточнил. – Тот самый, который твои соплеменники-гунны недавно разграбили.

– А разве есть другой?

– Есть. В землях сантонов.

– Сантоны… это кто?

– Народ такой, племя. Наше, галльское. Не много же ты, я смотрю, знаешь, гуннский гот!

Во, наградил прозвищем! Из категории «нарочно не придумаешь». Гуннский гот! Ну, уже хорошо, что не «собака».

– Ладно, Медиолан, говоришь… На «Нэ»… Гм… Новгород!

– Чего-чего? Нет такого города, врешь!

– Тогда Нарбон-Марциус!

– Угу… Немусус! Что замолк? Больше городов не знаешь? Ага, проиграл!

– На просто так неинтересно играть.

– Вот еще! А у тебя что, серебришко имеется?

– Здесь – нет.

– Знамо, что нет. На щелбаны предлагаешь? Ага, хитрый какой, так я тебя отсюда и выпустил. Не убедишь, не думай, тут такой засовище – целая балка! И тараном не вышибешь.

– Давай по новой играть. А кто проиграет – про того обидные слова написать. Ну, про меня или про тебя. На ограде, со стороны улицы, чтоб издалека видели… чтоб обидней было!

– Ха! Так я и так про тебя все что угодно могу написать!

– Так нечестно будет. Да и имени ты моего не знаешь.

– А ты скажешь?

– Скажу. Только… ты писать-то умеешь?

Парень аж подскочил от вспыхнувшей вдруг в глазах обиды:

– Да я, если хочешь знать, в господской лавке, приказчиком…

– Понял, понял, понял. Извини. Ну, что, начали?

– Теперь моя очередь – Юлиобона!

– Августодурум.

– Медиолан.

– Так Медиолан был уже!

– Он в прошлой игре был.

– А что это ты тут делаешь? – это спросил незаметно подошедший к горе-часовому сзади парнишка, тот самый, маленький, светленький, который – в числе прочих своих сотоварищей – и заманил глупого хевдинга в ловушку.

Сидевший на корточках страж лениво оглянулся:

– А, Марк! Что, грядки копать послали?

– Нет, – мальчишка покачал головой. – Просто услыхал голоса. Ты тут, с гунном, что ли, болтаешь?

– Господин приказал! Может, что важное вызнаю.

Ага, вызнаешь, как же! – хмыкнул про себя Рад. Как бы не наоборот.

– А о чем вы болтали? – не отставал Марк.

– В города играли. Хочешь с нами?

– Хочу! А что за игра-то?

– Сейчас объясню, – азартно вскинулся страж. – Только с тобой – на деньги будем! Тебе ведь господин заплатил за гунна?

– Заплатил, – неохотно признался мальчишка. – Только я на эти деньги купил вкусных булок.

– Что, на все? И не лопнул?

– Я ж их не один ел. Так что за игра-то?

– Монеты покажь!

– Ну… на, – на узенькой ладошке Марка блеснул серебряный кружочек. – Смотри. Видел?

– Хорошо, – отвернувшись, страж потер руки и пробурчал себе под нос:

– Кажется, знаю, кто сейчас в дураках будет.

А вот и не знаешь, – ухмыльнулся Рад.

И снова началась игра:

– Лютеция.

– Аварик.

– Карнувия.

– Августобона.

– Авусторит.

– Толоза.

– Августонемет.

– «Тэ», «тэ»… сдаюсь.

– Ага, ага, проиграл, гунн! Говори свое имя!

– Меня зовут Радомир.

– Сейчас напишем – «Радомир – дохлая лошадь»!

– Нет, лучше – «Радомир – проклятый гунн»!

– Радомир – христопродавец!

– Ну, уж так-то не надо, – обиделся узник.

– Да, ты, Марк, уж это… того…

– А что? Он же язычник!

– Говорит, что кафолик.

– Врет! Все гунны лгуны и трусы.

– Ладно, пошли писать. Уголь возьмем в летней кухне.

Так и убежали, унеслись. Дети, как есть – дети. Страж даже копье свое позабыл, так оно и валялось у жнейки. Однако далеко – не достанешь, да и щель узкая. И еще – засов. Интересно, зачем тут вообще часовой нужен? Или Вириний просто выпендривается, мол, знай наших? Может быть, и так. А может… специально подставил этого болтливого парня? Имя-то уже, считай, выведали. Только зачем им имя?

Черт! Парни, дружинники, ведь не знают латыни… Впрочем, готы тоже пишут латинскими буквами, так что имя «Радомир» разберут всяко. Только бы эти нормально все написали, грамотеи хреновы.

Сиявшее полдня солнышко ближе к вечеру убралось, на небо натянулись сизые тучи, пошел нудный дождь, и часовой, потеряв всякий интерес к общению, вообще сгинул – наверное, завалился спать в летней кухне.

Пленник тоже прикорнул, нужно было выспаться – кто его знает, кто здесь будет сторожить ночью? Пусть даже и Амбрионикс – его тоже можно будет попытаться разговорить. Пусть даже не отвечает, пусть только слушает… а уж речь Радомир подготовит не хуже, чем монолог Гамлета.

Вечером явились воины – принесли попить, после чего вновь задвинули засов – натужно, со скрипом. Поплотнее запахнув плащ, Амбрионикс уныло махнул рукой своим сотоварищам и, стряхнув с шапки-кервезии крупные дождевые капли, нахлобучил ее на самые уши. Сел где-то рядом – сквозь шум дождя узник явственно услышал тяжелый вздох. Ага… что-то пошло не так, как рассчитывал этот парень? Или просто – погода не очень? Да, ночка та еще.