Владимир Марков-Бабкин - 1917: Государь революции [litres]

Правда, пока я нахожусь в этом времени, мне не доводилось еще устраивать Большой Выход, но ближайший очень скоро. Судя по памяти прадеда, все будет широко, торжественно и шикарно. Выстроятся шеренги Кавалергардского полка, а вся публика поделится на тех, кто «до кавалергардов», и тех, кто «после». И те, кто в этот раз оказался «после», будут отчаянно стремиться и интриговать изо всех сил, чтобы хотя бы раз оказаться «до», ведь это не только честь, не только возможность оказаться поближе к императору, но и возможность оказаться среди людей самого высшего круга, быть представленными, иметь возможность завязать полезные связи, нужные знакомства, устроить свои дела и дать новый импульс своему делу или своей карьере. Да и те, кто оказался «до», все равно времени зря терять не будут, занимаясь тем же самым, но в своем, «дальнем», кругу. Впрочем, и в этот дальний круг мечтают попасть десятки и сотни тысяч человек в любой конкретный момент времени. А уж попасть в число счастливчиков, которые имеют привилегию присутствовать на Малом Императорском Выходе, так это вообще мечта мечт. А попасть на глаза императору и заинтересовать его – так это просто джек-пот!

Так что стремятся люди на эти Выходы, ведь вся Большая политика делается здесь и Большие деньги крутятся именно здесь. И Большие возможности, Большая удача и все остальное в этой жизни, что символизирует Большой успех.

К счастью для всех амбициозных людей, Большие Выходы случаются довольно часто, а Министерство двора ночами не спит, сортируя претендентов и рассылая приглашения. Нет, разумеется, эти самые Выходы далеко не единственная возможность делать дела и быть в тренде, но стоит оказаться вне этого круга – и котировки твоих личных акций стремительно начнут обесцениваться. А если тебе не прислали приглашение демонстративно, то…

То тебя начнут обходить десятой дорогой, как зачумленного. Так что, если я таки решусь осуществить концепцию множественных столиц, то мне придется самому курсировать между ними, время от времени делая Большой Выход в каждом из моих центров. Разумеется, в каждом из них будет своя специфика, где-то будет больше военных, где-то основу тусовки составят всякие финансисты, где-то ученая братия, а где и молодежь, но суть от этого не изменится.

Да и не следует забывать, что ближний бомонд будет следовать за мной, согласно графику Больших Выходов, а значит, будут не только сидеть в Москве, но и активно изучать дела в основных центрах империи, вкладывать внимание, силы и деньги в проекты на местах. Да и без своих особняков в каждом из имперских центров они никак не смогут обойтись. А это инвестиции, развитие городов и территорий, прогресс, одним словом.

А потому нет у меня выбора. Потому и иду сейчас по залам Кремля, и идет за мной шлейф родственничков и приближенных. Идем мы в древнейший Успенский собор, на праздничный молебен.

А дела? Дела – подождут. Сегодня царствует Традиция.

Москва. Дом империи.

25 марта (7 апреля) 1917 года

Сегодня – Благовещение. Сегодня в империи праздник. Выходной день. Не для меня.

Такова уж обязанность правителя – обеспечивать своим подданным праздничное настроение. Нет, разумеется, они и сами по себе прекрасно отпразднуют все что угодно, с поводом, как, впрочем, и без оного. Но даровать им дополнительные поводы для праздника прямая обязанность правителя.

Тем более что в этом году шло два праздника подряд – Благовещение и Вербное воскресенье, по каковому случаю города принарядились, в церквах шли праздничные службы, на площадях развевались флаги, играли оркестры, а снующие меж толп мальчишки-газетчики выкрикивали праздничные заголовки утренних газет.

«Обращение государя императора ко всем верным подданным!»

«Государь император повелел Государственной Думе подготовить новый Закон о земле!»

«Государь император повелел Государственной Думе подготовить Трудовой кодекс!»

«В Государственную Думу внесен проект Закона о всеобщем равном избирательном праве и равных правах для женщин!»

«В Государственную Думу внесен проект Закона об отмене сословных и прочих ограничений!»

«Государь император повелел Государственной Думе подготовить Закон о созыве Конституционной ассамблеи!»

«Россия подтверждает приверженность выполнению „Ста дней для мира!”»

«Государь император повелел установить новый государственный праздник – Первое мая – День Освобождения Труда!»

«Благая весть! Благая весть! Покупайте газеты!»

И газеты расхватывали словно горячие пирожки. Толпы возбужденно обсуждали новости, играла музыка, деревья и столбы были украшены цветными лентами, лоточники разносили сладости, городовые ходили с улыбками на лицах, и в городе царила праздничная эйфория.

Что ж, не зря я вчера давал аудиенцию новому руководству Государственной Думы. Прониклись важностью момента. И князь Волконский поспособствовал, да и на нового председателя я рассчитывал, поскольку господин Богданов показался мне верноподданным вполне вменяемым и договороспособным. Ну, а вдруг что, вдруг надо протащить какой-то особо токсичный закон, так у него есть заместитель – господин Крупенский, на которого есть довольно обширное досье в Отдельном Корпусе жандармов, в том числе и его собственноручные расписки на получение от Департамента полиции вознаграждения за осведомительство в общей сумме свыше двадцати тысяч рублей. Да и близок он был к великому князю Кириллу Владимировичу, что по нынешним временам, вдруг что, вполне тянуло на очень большие пожизненные неприятности. Да и не один он там такой. Так что были у меня методы воздействия на Государственную Думу. И она меня не подвела.

Я смотрел на бурлящую Красную площадь из окна своей двухуровневой библиотеки в ротонде Дома Империи и пытался дать ответ самому себе: миновала ли угроза? Не обернутся ли эти толпы, словно оборотень, страшным зверем? Удалось ли сбить тот возбужденно-агрессивный настрой, который царил на улицах еще несколько дней назад? Ответа у меня не было. Все могло повернуться как угодно.

Тем более что многое все еще не зависело от моей не очень скромной персоны. Игра, которая разворачивалась сейчас между Россией, с одной стороны, Великобританией и Францией – с другой, при молчаливом нейтралитете остальных членов Антанты и США, очень напоминала мне блеф в покере, когда каждый из игроков пытается продемонстрировать куда более лучший расклад на руках, чем есть на самом деле. По нашим коллективным прогнозам и анализу, именно блефом было стремление повысить ставки в игре за счет выдвижения совершенно неприемлемых требований к России о передаче под полное французское командование русских войск во Франции и, как следствие, участие в наступлении Нивеля. Не было ни одной логически обоснованной причины Парижу и Лондону ухудшать и без того плохие отношения между важнейшими союзниками.