Борис Батыршин - Следовать новым курсом [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Но – не тут-то было. Несколько лет «англичанин» действительно не показывался на горизонте, пока не появился две недели назад, и снова в Триесте. Отыскал бывшего своего агента и доходчиво объяснил тому, что придётся отправиться с ним. А в ответ на жалкие попытки спорить – продемонстрировал сначала пожелтевшую бумагу с подписью, а потом тонкую рояльную струну с деревянными ручками – жуткую гаротту, которой не раз на глазах албанца душил не угодивших ему людей.

Взломщик согласился – а кто бы на его месте осмелился спорить? Тем более, что и задание не казалось особенно сложным: по сути, надо было повторить то же самое, на чём он когда-то попался «англичанину». Им обоим предстояло отправиться в Порт-Саид и похитить из германского консульства некие документы. «Он сам выбрал время, сам убил слугу и оказавшегося в здании сотрудника, – рассказывал «албанец». – Мне оставалось только вскрыть сейф, и он сам забрал из него пухлый портфель из толстой свиной кожи, с массивными уголками из позолоченной бронзы.

Услыхав о сейфе и портфеле, обер-лейтенант охнул и опрометью бросился вверх по лестнице. Вернулся спустя несколько минут, с совершенно убитым видом.

– Найн! Укралль! – пруссак горестно развёл руками, и Венечке показалось, что он сейчас разрыдается. – Из кабинет канцлер Бисмарк укралль!

И уселся прямо на ступени, обхватил голову большими костлявыми ладонями и принялся раскачиваться из стороны в сторону, бормоча под нос невнятные немецкие проклятия.

Остелецкий замысловато выругался и повернулся к пленнику. Не прошло и пяти минут, как оба моряка, русский и немец, бежали, волоча под руки тонко подвывающего пленника, по улочке, ведущей в сторону порта. Туда, где по словам «албанца» третьи сутки дожидалась злоумышленников быстроходная паровая шхуна, доставившая их из Триеста.

Средиземное море. Гавань Порт-Саида

…ноября 1878 г.

«Великий князь Николай» стоял у пирса, полускрытый тушей французского броненосца с характерно заваленными внутрь бортами и уступчатым коробом каземата. С борта на палубу вели сходни с верёвочными перилами, а под кормой приткнулся катер – с медным бочонком паровой машины и чёрной, закопченной трубой. Из трубы катера, как и из трубы самого минного транспорта, лениво курились дымки.

– Повезло! – выдохнул Остелецкий. – Зацаренный собирался с седьмой полуночной склянкой выходить в море, уже разводят пары. А вот и шхуна!

Небольшое двухмачтовое судёнышко торопилось вдоль недостроенного бара к выходу из гавани. За ним стлался по волнам жирный шлейф угольного дыма – кочегары не жалели угля. Утренний бриз лениво колыхал паруса на приспущенных гафелях.

– Выйдут в море – вздёрнут паруса в помощь машине. Вахтенный! – крикнул он стоящему у сходней матросу. – Зови дежурного офицера. Командира зови, Измаил Максимыча, да поживее! Не видишь, удирают, прохвосты!

Полезное качество для человека служивого – понимать, когда надо задавать вопросы, а когда лучше оставить любопытство при себе и делать то, что велено. Даже если приказы исходят от того, чьё право отдавать их вызывает некоторые сомнения. Письменное распоряжение – великое дело, конечно, но ведь надо иногда положиться на интуицию! Или поверить на слово сослуживцу, про которого точно известно, что он близок к высокому начальству. Не всегда же, в самом деле, есть время оформить необходимые бумаги…

Не прошло и четверти часа, как «Великий князь Николай», отдав швартовые концы, издал три коротких гудка и двинулся к выходу из гавани. Катер поспешал вслед за ним – на нём распоряжался офицер с «Николая», лично проинструктированный Остелецким.

Шхуна к тому времени успела набрать порядочный отрыв и маячила впереди, милях в полутора белым лоскутком на тёмно-синей предутренней глади. Команда судёнышка, как и предвидел Остелецкий, подняла паруса, и теперь сила ветра добавляла к её ходу верных полтора узла.

Захваченного албанца-взломщика запихнули в канатный ящик, заперли на замок и приставили матроса с карабином. Оберлейтенанта же осмотрел корабельный доктор – оказалось, ловкач-англичанин зацепил ему запястье кончиком своего потайного клинка, и к тому времени, как на рану обратили внимание, суконный рукав успел пропитаться кровью. Врач, не слушая возражений, зашил рану (пруссак скрипел зубами, пот крупными каплями выступал на побледневшем, как бумага лице) и перевязал, наложив компресс с какой-то остро пахнущей мазью. Немцу же велел выпить одну за другой две кружки горячего глинтвейна и непременно присесть – «многовато крови, потеряли, герр обер-лейтенант, будет слабость…»

Зацаренный, услыхав этот вердикт, погнал вестового в кают-компанию за плетёным камышовым стулом, и теперь фон Арним сидел на мостике, остро переживая свою неполноценность.

– Уйдёт! – Венечка направил на «беглянку» бинокль. Как есть, уйдёт, мошенник!

– Да не переживайте вы, Вениамин Палыч, никуда ваши супостаты не денутся.

Зацаренный был холоден и невозмутим, как ледяной брусок, извлечённый с ледника, где он всю весну пролежал под слоем соломы.

– Я, пока вы по вашим конференциям рассиживаете, эту гавань хорошо успел изучить. Вот и бросательный аппарат из Константинополя прислали, почитай, каждый день выходили на апробацию. Аппарат – пояснил он, – на катере сейчас стоит.

– И что?

– Беглянка ваша сейчас будет принуждена повернуть на пять румбов к весту. Там, дальше, – он махнул рукой, – под водой насыпан бутовый камень для продолжения волнолома. Коли не отвернёт, ровнёшенько на него и выскочит. А Тамаровский как раз ему наперерез и выскочит.

Тамаровский – это была фамилия офицера, командовавшего катером.

– Ворочает влево, вашбродь! – отрапортовал сигнальщик.

– Вот видите! Прибавить обороты! – скомандовал Зацаренный. – Сейчас станет от нашего катера уклоняться, тут-то мы его и сгрябчим.

Венечка словно прикипел к окулярам. Вот шхуна поворачивает, вот спешит сбросить ставшие помехой паруса. Дистанция до катера быстро сокращается… три кабельтовых… два… полтора…

– Что это? Зачем?

На носу катера взбухло плотное облачко. Секундой позже до мостика долетел негромкий хлопок.

По воде, словно камешек, пущенный «блинчиком» по глади пруда, запрыгало что-то небольшое, взблёскивающее ярко начищенной латунью.

– Промазал! – выдохнул Остелецкий. – Но как же так, команды стрелять ведь не было?

– А хоть бы и попал, так и что с того? – усмехнулся Зацаренный. – Мина-то у него практическая, без пироксилина. Мы её для опытовых стрельб используем, уже десяток раз пускали, потом вылавливали. Жаль будет, если сейчас пропадёт…