Борис Батыршин - Следовать новым курсом [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Результат этого тройного удара был ужасен. Носовую часть «Индепида» оторвало; тридцатифутовый таран засел в самой большой пробоине. Хлынувшая во внутренности броненосца вода залила котельное отделение, гибнущие корабли окутались громадными клубами пара – даже с расстояния более полумили до меня доносились вопли обваренных раскалённым паром людей. «Трайумф», издав долгий вздох, подобно умирающему киту, лёг на борт – и накрыл собой обломок героического «Индепида!» Несколько минут совместной агонии, и на поверхности воды остались лишь обломки, среди которых прыгали в волнах человеческие головы…»

Что можно добавить к этому леденящему кровь описанию? «Шэннон» поднял из воды несколько десятков матросов, среди которых не было ни одного американца. Воспользовавшись возникшей паузой, Сен-Брийё провёл три избитых английскими снарядами монитора под кормой британского ордера, на мелководье возле форта Монро. Британцы их не преследовали – взяв на буксир подбитый «Шэннон» они медленно двинулись к выходу из залива. А к месту разыгравшейся трагедии уже спешили катера и шлюпки с форта – спасать тех, кого ещё можно было спасти.

На что рассчитывал Дэвид Портер, бросаясь в свою последнюю атаку? На то, что прорвавшиеся под защиту фортов мониторы под командованием Сен-Брийё сумеют кое-как защитить минные заграждения от потрёпанных броненосцев Инглфилда? На последний резерв обороны Норфолка, полдюжины колёсных канонерок, вооружённых совсем уж антикварными пушками? А может, ему уже виделись за грядой островов, отделяющих акваторию Чесапикского залива от океана, дымы подходящей русской эскадры?

Мы подошли к месту сражения спустя несколько часов, и могли лишь видеть мачты британских кораблей, исчезающих за горизонтом. Адмирал Бутаков имел возможность преследовать Инглфилда, однако накатывающийся с норда грозовой фронт заставил его вспомнить об осторожности. И не напрасно – вскоре разразился шторм такой силы, что даже в укрытом от удара стихий эстуарии реки Саскуэханны мы испытали немало неприятных минут. Оставалось только посочувствовать британцам, которых это буйство стихий застигло в океане. Много позже мы узнали, что этот шторм погубил «Шэннон» – искалеченный фрегат затонул на пути к Бермудам после столкновения с буксировавшим его пароходом. И лишь непотопляемый груз в виде бочек и брёвен, предназначенных принимать на себя разрушительную силу подводных мин, позволили несчастной посудине кое-как доковылять до Гамильтона…»

Гавань Нью-Йорка. 24 декабря 1878 г.

– Что это там? Никак ведьма на метле прилетела?

Командир «Клеопатры» прищурился. Действительно, на фор-салинге фрегата «Дэлавэр» маячили неясные фигуры, размахивающие чем-то разлапистым, ветвистым, вроде огромной метлы. Кавторанг улыбнулся.

– Боюсь, Геннадий Егорыч, в Новом Йорке нет ни кузнеца Вакулы, ни его ненаглядной Оксаны. И Пузатого Пацюка тоже нет. И не ведьма это вовсе, а американские матросы – собираются примотать к клотику рождественскую ёлку. Сочельник, традиция!

_ Ф-фух, а я уж подумал, и правда, запахло Николаем Васильевичем. – Старший офицер состроил гримасу облегчения и сделал вид, что утирает пот со лба. – Мало нам сюрпризов за эти две недели… К Норфолку, вон, сходили – думали, будет хорошая драка. А в результате только уголь зря извели!

– Нашли о чём жалеть, батенька! Английская эскадра, даже после боя с мониторами Портера, оставались крепким орешком. Сколько православных душ загубили бы…

– И нам ещё отсиживаться в этом клятом Нью-Йорке? Признаться, начинаю завидовать Сибирской флотилии – они собралась послать крейсерский отряд в Южные моря, аж к берегам Австралии!

– Да, в «Нью-Йорк Геральд» третьего дня была телеграмма – в Сан-Франциско ждут прибытия наших рейдеров. – подтвердил Повалишин. – Во Владивосток-то им сейчас путь закрыт. Бухта Золотой Рог во льдах, не пройти…

– Вот именно… – проворчал старший офицер. – А тут ни льдинки – однако сидим без дела, только уголь пережигаем на отопление.

– Ну-ну, не спешите, друг мой… – каперанг говорил успокоительным тоном. – Мне давеча шепнули в нашем консульстве: англичане запросили перемирия. А пока идут переговоры – нам велено носу из гавани не казать.

Он поплотнее закутался в шинель – декабрьские ночи стояли морозные и к утру вода в бочке на полуюте, возле которой матросы собирались покурить, покрывалась тонким ледком.

С берега раздалась раскатистая трель хлопков, взлетели разноцветные искры. Нью-Йорк праздновал близкое Рождество и недавнюю победу.

– Всё гуляют… – Повалишин вытащил из-за пазухи перчатки. – Право, как дети: уже две недели прошло, а они всё никак не уймутся.

– Как же-с – грандиозная морская виктория! – ухмыльнулся собеседник. – Эскадру Королевского Флота погнали прочь, да ещё и цельный броненосец утопили! А уж когда в Нью-Йорке узнали о гибели «Шэннона» – так вовсе словно с цепи сорвались. Оркестры, фейерверки, виски и ром рекой… Во всех газетах только и пишут о подвиге адмирала Портера. Заложили аж пять таранных миноносцев по образцу «Индепида». Новый класс боевых судов для них придумали – «armored ram».

– «Бронированный баран? – удивился командир «Клеопатры». Бьёт, значит, с разбегу, как лбом в воротину? Не слишком-то лестно…

– А вы что хотели, голубчик – американцы. Они и тактику какую-то особую взялись изобретать – чтоб в составе отряда мониторов непременно были такие броне-бараны.

– Да, мониторы… – кивнул Повалишин. – По всему Восточному побережью выводят их из резерва, а какие законсервированы на стапелях, вроде «Пуритана» – спешно достраивают. Объявили набор матросов торгового флота, кто не идёт своей охотой – берут под конвоем. Вчера наших двух олухов чуть не загребли. Они, вишь ты, по пьяни поменялись в кабаке одёжкой с американскими матросами и стали отплясывать джигу – на свой, рязанский манер. Ну и попались вербовочному патрулю.

– Это вы мне рассказываете? – Старший офицер состроил возмущённую мину. – Да я же их и вызволял из кутузки! Американцы сильно обижались – наши орлы сломали нос констеблю, а ещё двоих в окна повыкидывали… Сейчас сидят в судовом карцере, приходят в себя.

Мимо прошлёпал широкими колёсами портовый буксир. За ним на канате полз, словно баржа-грязнуха, длинный, плоский, как бильярдный стол, двухбашенный монитор. Вид он имел неопрятный – амбразуры башен забиты дощатыми щитами, палуба загромождена дощатыми клетушками, сарайчиками, будками, на корме – груда угля, прикрытая от непогоды драным брезентом.