Александр Башибузук - Каторжанин

— Нет, конечно! — возмушенно вскинулся подпоручик. — Что вы такое говорите?

— А старший лейтенант Императорской армии Ясухиро Кабо, делал это своими руками. Вы же сами выдели в лесу мертвых жителей. Как нам поступить? Можно расстрелять, но тогда он ничего не поймет, вдобавок мы лишимся ценных разведанных.

— Делайте что хотите… — недовольно буркнул подпоручик, а потом с надеждой поинтересовался у меня: — А может приказать его… просто выпороть плетьми? Ну… или шомпола, на крайний случай. Жечь раскаленным железом — это какая-то средневековая дикость…

— Хорошая идея. Вы мне все больше нравитесь, Павел Иванович.

Лейтенант подозрительно зыркнул на Луку, потом увидел Собакина и с облегчением воскликнул:

— Ну, наконец! Наконец, офицер! Почему я должен общаться с какими-то разбойниками? Вот только… — он поморщился, — мне кажется, подпоручик, что вы не уделяете своему внешнему виду должного внимания…

— Что-о-о? — Собакин изумленно вытаращил глаза на японца.

— Вы что, не понимаете своего собственного языка? — глумливо улыбнулся лейтенант.

— Ах ты, сука… — подпоручик взмыл с табурета и ловко заехал японцу в челюсть.

Тот с грохотом улетел в угол и плаксиво заблажил.

— Да как вы смеете?!! Я офицер!..

— Да я тебя…

Я кивнул Луке и тот аккуратно оттащил подпоручика от японца.

— Павел Иванович, в самом деле…

— А чего он… — Собакин попытался вырваться из объятий великана, но быстро сдался. — Ты смотри, падла какая. Да я таких… вертел на…

— Павел Иванович…

— Все-все… — обиженно пробурчал Собакин, — делайте с ним что хотите…

— Поднимите, господина лейтенанта.

Лука с айном взгромоздили японца на табурет, Мудищев заботливо поправил ему воротник, зачем-то погладил по голове и ласково улыбнулся. Правда от этой улыбки лейтенанта аж передернуло.

— Итак, господин Кабо, вернемся к нашему разговору. Допущенные вами зверства к мирному населению мы опустим и сосредоточимся на другом — сейчас меня интересует расположение японских частей в этом районе, их количественный и качественный состав.

— Я вам все уже сказал! — надменно обронил японец. — Вы не имеете права требовать от меня сведения представляющие собой военную тайну. Немедленно передайте меня японскому командованию и можете рассчитывать на снисхождение.

— Ваше решение окончательное? — скорбно вздохнул я.

— Да!

— В таком случае, мы будем вынуждены применить к вам методы допроса третей степени.

— Это какие? — насторожился лейтенант.

— Пытки, — спокойно ответил я и кивнул Мудищеву — Можешь начинать.

Великан вышел из горницы, но уже через пару минут вернулся…

Вот честно, мне пришлось довольно долго уговаривать Луку принять палаческий образ. Громила, несмотря на свою жуткую внешность, неожиданно оказался абсолютно мирным и добрым человеком. При этом глубоко верующим. Он долго отказывался, конфузился, апеллировал к Святому писанию и согласился только на условии, что сам никого пытать не будет, а только прикинется катом. Я потом спрашивал Собакина, как Мудищев себя показал в бою — но тот уверил меня в беззаветной храбрости великана. Ситуацию окончательно прояснил сам Лука, объяснив, что защищать свою землю от врагов — это одно, а измываться над «рабами божьими», хотя бы и нехристями — совсем другое.

Вот такой парадокс образовался. Но не суть.

Полностью заросший густой шерстью громадный торс, широченные плечи, бугрящиеся жуткими мускулами руки, длиной едва ли не до колен, кожаный, заляпанный пятнами, мясницкий фартук на отвислом пузе — из Луки вышел заправский палач. Ему не хватало для завершенного образа только красного остроконечного колпака с прорезями, но таковой мы просто не смогли найти.

Так вот, Мудищев вошел и начал аккуратно раскладывать на лавке разный плотницкий инструмент, позаимствованный на время у Фомича: всякие пилы, стамески, клещи, буравчики и топоры. А Тайто, этим временем, выполняя обязанности подручного главката, пристраивал в жаровню с углями вертела, кочерги и прочие железяки.

Ну а мы с Собакиным изображали статистов, пропуская по стопочке и неспешно закусывая.

— Вы меня не запугаете!!! — нервно выкрикнул старший лейтенант, не отрывая глаз от «палаческого» инструмента.

Я равнодушно пожал плечами.

— И не собираюсь, господин Кабо.

На самом деле, пытки не вызывали у меня никаких моральных препонов, особенно на фоне того, что успели натворить в деревне японцы. Меня больше беспокоило упорство самого лейтенанта. Как уже говорил, Лука наотрез отказался тиранить японца, Тайто тоже не высказал особенного желания, ну а мне самому, роль палача не приличествовала, тем более, в присутствии подпоручика. Одно дело полевой экспресс-допрос, когда того требует оперативная ситуация, а другое… ну вы понимаете. И вообще, благородному сословию не приличествует мараться.

Хотя, на крайний случай, оставался еще один кадровый резерв — Фомич — старикан сам высказал горячее желание.

Когда закончились приготовления, я обратился к лейтенанту.

— Господин Кабо, у нас очень мало времени. Ваше слово?

Лейтенант гордо вздернул нос, я уже приготовился отдать команду приступать, но японец очень неожиданно заявил:

— Вы меня вынуждаете. Я подчинюсь вашим преступным требованиям, но только с условием, что мне сохранят жизнь!

Собакин презрительно сплюнул.

— Жидковат оказался, засранец.

Я помедлил и уверенно пообещал.

— Хорошо, в таком случае, вас не расстреляют.

По лицу японца пробежало облегчение, и он нагло потребовал.

— Пусть офицер подтвердит ваше обещание!

Подпоручик глянул на меня и нехотя тоже продублировал мои слова.

В этот момент с треском распахнулась дверь и в горницу влетела Майя.

Девушка равнодушно мазнула взглядом по японцу и палаческому антуражу, после чего категорически потребовала:

— Мне надо помещение под операционную и много горячей воды. Быстро!

Собакин как пружина слетел с табурета и, браво щелкнув каблуками, отрапортовал:

— Подпоручик Собакин! К вашим услугам. Я немедля распоряжусь!

Но Майя, даже не удостоив его взглядом, круто развернулась и ушла.

Подпоручик сконфузился и опять сел. Я про себя ухмыльнулся и приказал старику.

— Фомич, поступаешь в распоряжение господина доктора. Вперед…

На допросе нет смысла останавливаться — старший лейтенант все выложил как на духу. Я даже разочаровался — думал, что дети страны восходящего солнца — суровые, несгибаемые фаталисты — а тут такой афронт. Впрочем, по паре случаев судить нельзя. В любом стаде есть паршивая овца.

Отмена пытки тоже разочаровала, ненависть и злость рвались наружу, но взамен я приготовил этой сволочи уж вовсе незавидную участь.