Влад Поляков - Падение полумесяца [СИ]

Османская империя, Стамбул, район Ускюдар, август 1497 года.

Какое качество является одним из важнейших для того, кто давно и прочно встал на дорогу предательства? Правильно, развитое чутьё на опасность и умение распознавать приближающуюся угрозы, пока она ещё не стала непреодолимой. Барон Клод дю Шавре, он же теперь отзывавшийся на имя Умара аль-Хадида, считал себя человеком осторожным и весьма предусмотрительным. А ещё умеющим чувствовать, где именно ему будет лучше и выгоднее находиться.

Потому он уже довольно давно и покинул Францию. Долги, вражда с несколькими куда более сильными и знатными аристократами, всё увеличивающая опасность остаться даже не разорённым, а просто убитым. Вот и подался Клод дю Шарве туда, где, как он думал, его уж точно никто не достанет — в Османскую империю. Почему именно туда, а не в одну из христианских стран? Да просто именно османам ему было что продать. Не то, что можно пощупать, а слова. Важные, нужные… и к тому же он уже не раз к тому времени нашёптывал на ухо знакомым османским торговцам кое-что важное о происходящем как в королевстве, так и на королевском флоте. А всё, что касалось флота, османов очень даже интересовало.

Сомнения, сожаления? Подобными мелочами барон дю Шавре никогда не забивал свой разум. В отличие от меры своего благосостояния и удобства. Вот так и оказался в Османской империи, через старых знакомцев постепенно выдав всё действительно ценное и важное, что только знал. А что до жизни в окружении магометан и необходимости принять их веру… касаемо этого он тоже не стал страдать. Единственное, что оговорил — отсутствие одной маленькой, но болезненной операции, которую всем верующим в Аллаха делают ещё в глубоком детстве. Ему подобное было не нужно, а испытывать довольно сильную боль — нет уж, это не к нему.

Зато что оказалось по нему, так это возможность, пользуясь своим довольно острым умом и знаниями о Франции и иных европейских странах, хорошо зарабатывать, оказывая услуги тем, кто готов был платить. Какого рода? Посреднические, конечно, ведь далеко не все и не всегда готовы были иметь дело именно с османами. Да и не везде эти самые османы могли проникнуть, не вызывая серьёзных подозрений. А он, французский аристократ, умеющий правильно себя вести, казаться своим, а ещё подмечать нужное и в нужный момент воспользоваться увиденным, становился почти что незаменимым. Вот и носило бывшего барона то во Францию, то в италийские государства, то и вовсе в испанские земли. А уж будучи в тех или иных местах позаботиться о том, чтобы доставить в порт, к ожидающему его кораблю, выгодные для перепродажи товары — это как Христос, так и Аллах велели. Вместе или же по отдельности, такими вопросами дю Шавре и не пытался задаваться.

Шло время, росло богатство, вокруг предавшего кровь, родное государство, веру и вообще всё француза собралось достаточное число зависящих от него людей. Не верных, а именно зависящих, тут Клод дю Шавре не собирался впадать в не свойственную себе доверчивость. Понимал, что не ему рассчитывать от других на то, о чём сам имел сугубо умозрительное представление.

Зато понимал другое — в Османской империи воистину каждой твари по паре и любая из этих самых тварей способна заползти, подобно змее, на самый верх. Чего стоил один великий визирь Баязида II, Херсекли Ахмед-паша, ранее бывший Стефаном Херцеговичем Косача, тоже отступившийся от крови, земли, веры, ставший очень полезным слугой поработителей своего народа. Вот такой дю Шавре выбрал маяк, стремясь забраться если и не столь высоко, но около того.

Стремился, оказывал весомые услуги, подкупал богатыми дарами и… Случилось очень важное событие — именно его выбрали как тайного посла к Людовику XII Валуа, договариваться о совместных действиях Франции и Османской империи сперва для окончания опасного для обеих стран Крестового похода, а затем и для совместных действий против Мамлюкского султаната. Посол же, хоть и тайный — это очень значимый рост в глазах стамбульского двора. Да и во Франции, им покинутой, куда он прибыл под чужим именем, тоже, воспользовавшись своим новым положением, удалось укрепить своё положение. Хорошо укрепить, заметно так. И очень скоро понять, что все эти укрепления, подъём на верхние ступени в иерархии Османской империи вот-вот могут обернуться ничем. А то и большой угрозой со стороны тех, кто и устроил сперва один, а затем и второй Крестовые походы, на удивление успешные, угрожающие самому существованию казавшихся столь мощными мусульманских государств.

Оставаться в вот-вот готовом обрушиться здании империи Клод дю Шавре не собирался, предпочитая очередное бегство. Впрочем, на сей раз уже не как почти одиночка с малым числом людей и небольшим количеством монет в кошельке, а как фигура гораздо более значимая. Значимая и нужная тем, кто готов будет его принять как осведомлённого о делах уже не только европейских, но и о происходящем внутри содрогающейся от боли Османской империи.

Бежать или не бежать — таким образом вопрос не звучал. Волновало иное — куда именно бежать, чтоб в скором времени не пришлось делать это снова? Вот поэтому он и собрал у себя дома, расположенного в районе Ускюдар, более славного кладбищами, но и пользующегося спросом как место для проживания отнюдь не бедных османов, тех, кто действительно мог посоветовать нечто полезное.

Вот они, целых трое, причём у двоих на лицах явственно заметна была печать страха и желания как можно скорее покинуть османские земли, ранее казавшиеся такими уютными и безопасными. Луи де Совиньон и Карлос де Страбарро, француз и испанец. Первый просто привык служить там, где больше платят, не обращая внимание ни на что. Второй… давние связи с Гранадским эмиратом в нынешней Испании были весомым доводом если не для палача, то для серьёзной опалы. Потому Страбарро, быстро распродав всё имущество, пустился в бега. Ну а далее… Видимо, само провидение столкнуло их обоих с Клодом дю Шавре, к тому времени уже освоившимся и закрепившимся среди османов.

Двое, но чем-то друг на друга похожие. Наверное, по причине своей полной оторванности от каких-либо привязанностей к земле, людям, идеалам. В отличие от третьего тут присутствующего. Али Бадревич, из сербской семьи, вот уже не первое поколения служившей османам и уже давным-давно сменившей веру и верность. Этого дю Шавре знал не так давно, с того дня, как стало ясно, что именно он станет тайным посланником султана к королю Франции. Вот и приставили, помимо ещё нескольких, того, кто многое знал о творящемся в сербских землях, которые даже тогда если и надеялись вернуть, то слабо и точно не в ближайшее время.