Марчин Вольский - Реконкиста

Шло время. В кабине подводной лодки было тесно, так что мы охотно менялись на наблюдательном посту; по счастью, вездесущая сырость, тень и ветерок с моря как-то смягчали полуденный жар. Впрочем, вместе с уходящим временем, все больше пассажиров решалось выйти наверх, так что через пару часов в "Наутилусе" остались только священник и Ансельмо, который рядом с испанским padre чувствовал себя безопаснее всего.

Пришел час дня, потом и два. Над побережьем царил ничем не нарушаемый покой. Даже у меня первоначальное напряжение сменилось сонной ленью.

– Говорю вам, не прилетят они, – утешал всех Ансельмо, выставив из люка свою круглую голову. – Они же даже не знают, кто сбил это летучее чудище. Впрочем, если они хотят нас искать, им нужно осмотреть тысячи квадратных миль.

– Если они зарегистрировали вспышку электрического света в Мон-Ромейн, в отдаленной Европе, то, думаете, они прошляпили бы фейерверк на собственном заднем дворе?

– Скажите-ка, лучше, маэстро, что станем делать, если они не появятся до ночи? – спросил Фруассарт.

– Под прикрытием темноты вновь проплывем немного на запад, а днем спрячемся.

Только надежды, что нам дадут покой, оказались напрасными. Где-то за час до захода солнца мы услышали тихий, а затем с каждой минутой становящийся громче, рокот. На сей раз прибыл летающий аппарат, не похожий на нам уже известные, более всего он походил на гидроплан.

– Погружаемся! – прошипел Ансельмо, и все мои путники, один за другим, стали исчезать внутри "Наутилуса".

– Давайте чуточку обождем, поглядим… – успокаивал их я.

Гидроплан медленно летел вдоль линии побережья, довольно низко. Нас искали, шельмы. Выявить местоположение "Святой Лючии" не заняло у них много времени. И тыт мы сразу же убедились в то, что летающий аппарат не прибыл сюда с целью установления контактов между цивилизациями. Первая отстреленная торпеда прошла мимо корпуса брига на пару дюймов. В ответ Фушерон открыл огонь. Машина Чужих свечой выстрелила в небо, какое-то время могло даже казаться, что они улетают. Но нет. Гидроплан сделал круг и, пикируя, выстрелил очередную торпеду. На сей раз оказавшуюся точной. Бриг тут же окутался языками пламени. Замолк трудолюбивый "идрис". Я увидел людей, скачущих в воду, пытающихся уплыть на шлюпках. Я сообщал обо всем увиденном Лино, который повторял все собравшимся в лодке.

– Черт подери! – кипел Фруассарт. – Мы обязаны им помочь.

– Единственное, что мы можем сделать, это пережить налет, – ответил я ему.

Моряки на веслах, пытаясь избежать смерти, спешили, одна из шлюпок опасно завернула в сторону суши. В нашу сторону! Что это было: глупость или паника?

С ужасом размышлял я над тем, что сделают наши враги: начнут ли они стрелять в спасавшихся или же вылавливать их, чтобы совершить над ними чудовищный ритуал? Тем временем квази-гидроплан развернулся еще раз и, летя над самой поверхностью воды, открыл люк сзади, из которого начали выскакивать Серебристые на аппаратах, несколько напоминающих современные водные скутеры. С ревом моторов они помчались к шлюпкам и начали поражать гребцов из короткоствольного оружия, которое выстреливало, как я узнал впоследствии, небольшие стрелки с ядовитым алкалоидом, вызывающим мгновенную потерю сознания. С каждым мгновением они все больше приближались к прячущим нас зеленым зарослям.

– Погружаемся! – принял я решение и захлопнул люк.

Мы открыли отверстия балластных резервуаров. Через мгновение мутная вода закрыла иллюминаторы. Мы спустились на глубину в пять метров, настолько хватало наших вентиляионных трубок. Там мы собирались ожидать конца воинской операции.

Сердце разрывалось во мне при мысли о судьбах наших товарищей, только наша миссия была важнее. Хотя – а как могла она закончиться? Громадная диспропорция в силах, а отступление вообще отрезано…

Время шло, под водой делалось темнее, в том числе и по причине наступающей ночи, но, благодаря стетоскопу, приложенному к иллюминатору, я слышал кое-какие наружные отзвуки: случайные выстрелы, все более близящийся рев водных скутеров, чуть ли не прямо над нами. В конце концов, когда нас охватила полная темнота, я заметил неподалеку вспышки электрического света.

– Нас могут искать, – буркнул вполголоса Лино. – Не знаю, насколько хорошие у них прожекторы, но я советовал бы опуститься ниже.

Мы открыли клапаны до конца. "Наутилус" тут же стал опускаться. Возможно, быстрее, чем следовало. Лаура издала перепуганный крик. Я считал, что мы опустимся, самое большее, на тридцать футов. Но устье реки оказалось гораздо более глубоким. Стрелка примитивного манометра перескочила уже вторую атмосферу, указывая на то, что мы уже ниже тридцати пяти футов и погружаемся все ниже. 38, 39, 41, 44… Стало слышно опасное потрескивание древесины, из которой была изготовлена лодка. Вообще-то Мардину утверждал, что конструкция выдержит две с половиной атмосферы, но вот что могло случиться при большем давлении?… На глубине в сорок пять футов мы наконец-то ударились в дно. И, похоже, с большой скоростью.

– Возблагодарим Господа, – прервал тишину Гомес.

Лино был более конкретен.

– И насколько долго хватит нам воздуха, маэстро? – спросил он.

– Думаю, где-то на час, – ответил на это я.

Только душно начало становиться уже после истечении половины этого времени. Ну а еще через четверть часа большинство пассажиров решительно потребовало поднять лодку, по крайней мере, до такого уровня, на котором станет возможной вентиляция. Я уступил, тем более, что больше никаких световых вспышек никто из нас не наблюдал. Мы переключили передачу и дружно нажали на педали. Так вращали их добрую минуту. Лодка даже и не пошевельнулась, не отреагировали и манометры.

– Что происходит? – спросил доктор де Лис.

– Опасаюсь, – ответил я, стараясь сдержать дрожь голоса, – что наши насосы слишком слабы, чтобы выдавить воду из резервуаров.

– Ну все, мы погибли, – заскулил Ансельмо. – Радуйся, Мария, благодати полная…

– Минуточку, – перебил я его. – Идрис Мардину предусматривал подобную ситуацию. У нас еще имеется так называемый первичный балласт, продолговатые стеклянные болванки, прикрепленные ко дну. Достаточно их освободить, и лодка сама станет подниматься. Так, нужно только найти освобождающий механизм…

Через какое-то время я нащупал рычаг, снял его с предохранителя, пошевелил вверх и вниз. Никакого эффекта. Я попробовал еще раз. Ничего…

– Может, мне будет удобнее, – предложил падре.

Единственным результатом всех его усилий был сломанный рычаг, оставшийся у испанца в руке. Тем временем, духота сделалась еще невыносимее.

В течение последующих трех минут никто не произнес ни слова. А что, собственно, было говорить? Некоторые последовали примеру Ансельмо, который бормотал под нос молитву за ожидающих смерти. Один только отец Гомес, казалось, спал, а может – ждал чуда.