Александр Михайловский - Время для перемен

– Разумеется, – так же тихо ответил Георгий, – ведь и ты не девица-белошвейка, а сербская принцесса, которая ответственна перед своей страной. Но, если ты заметила, несмотря на особые обстоятельства, ни наш ПаПа, ни другие официальные лица не проявляют по поводу этого брака навязчивой настойчивости. И дело даже не в том, что этот брак им не особо нужен, а в том, что твой жених сразу заявил, что не потерпит, если к тебе будет проявлено какое-либо принуждение или даже излишняя настойчивость. Мол, он считает себя не вправе решать твою судьбу и хочет, чтобы ты приняла окончательное решение только после того, как вы с ним встретитесь и составите личное впечатление друг о друге…

– Да? – спросила Елена, – а скажи, милый Джорджи, откуда ты все это знаешь?

– Об этом мне поведал уже известный тебе полковник Баев – давеча я имел с ним весьма обстоятельную беседу… – ответил Георгий. – Как оказалось, первоначально это была идея даже не твоего жениха, а господина Димитриевича, чтоб ему пусто было. И подхватил эту мысль злого гения нашей семьи русский князь-консорт Новиков, который совершенно искренне переживает, что его друг, дожив почти до тридцати лет, до сих пор не женат. А ты, получается, пара соответствующего ему положения: не разведенная, без особых внешних недостатков и дурных привычек. Именно потому это сватовство и одобрила императрица Ольга – она ведь тоже очень переживает за своего брата. И это тоже факт…

– Димитриевич… – задохнулась от ужаса Елена, – да как же так! Да еще этот господин Баев, с которым ты разговаривал! Мне кажется, он даже еще более страшный человек, чем тот самый «злой гений нашей семьи».

– Господин Баев страшен только для врагов, – веско сказал Георгий, – и для таких оболтусов как Димитриевич-Апис. Со мной он разговаривал серьезно – как один взрослый человек с другим взрослым человеком, и не стал скрывать от меня ничего, в том числе историю моей жизни в их мире. Знаешь, Елена, после разговора с этим человеком у меня с души упал камень. Жизнь моя была не самой простой и легкой, но я не совершал недостойных поступков и мне нечего стыдиться. Стыдно должно быть господину Димитриевичу и нашему брату Александру, если он вообще способен испытывать это чувство…

Некоторое время брат и сестра задумчиво молчали, потом Елена спросила:

– Джорджи, скажи, а ты бы мог добровольно отказаться от власти, как это сделал мой жених Михаил, уступив трон собственной сестре?

– Власть? – переспросил тот, – а что это такое? У кого в нашей стране есть власть? Быть может, у нашего отца? Нет у него власти, и не предвидится. На царствование его пригласили, а вот ключи от власти отдать забыли. Настоящая власть – у таких как Димитриевич. Но это неправильная власть, можно сказать, нечистая, потому что власти не может быть без ответственности за ее применение, а эти господа, даже имея возможность решить любой вопрос, все равно продолжают напускать на себя тайну. А втайне делаются только грязные дела. Ну и потом, власть власти рознь. Одни берут ее для себя, чтобы сытно есть и сладко спать, а другие делают все для блага своей страны. Так вот, я из вторых. Если я увижу, что так будет лучше для Сербии, то уступлю власть тебе, сестрица – и можешь не бояться, что твой муж попытается отобрать ее у тебя, скорее, он встанет рядом с тобой плечо к плечу, как его друг господин Новиков стоит рядом с русской императрицей Ольгой. В этом ты сможешь на него рассчитывать.

– Спасибо на добром слове, Джорджи, – сказала Елена, – но неужели ты думаешь, что я когда-нибудь стану королевой?

– Станешь-станешь, – произнес Георгий, – как любит говорить господин Баев – при всем богатстве выбора другой альтернативы нет. Нашему отцу можем наследовать либо я, либо Александр, либо ты. Наш брат скрытен и паталогически лжив, а посему допускать его к власти считается нежелательным – и поэтому в случае моего отказа на первый план выходишь ты.

Немного помолчав, Георгий добавил:

– Окончательное решение я приму только после того, как вы с Михаилом поженитесь – и то если увижу, что из вас вышла счастливая пара. Только в таком случае я тут же отрекусь от престола в твою пользу и стану твоим верным слугой, ведь твое счастье для меня важнее всего. Наверно, я сумбурно выразился…

– Да нет, Джорджи! – воскликнула Елена и на ее лице вспыхнула улыбка, превратившая «гадкого утенка» в ослепительную красавицу, – ты выразился вполне ясно. Спасибо тебе за поддержку, братец, и должна сказать, что я тоже надеюсь, что у тебя все будет хорошо. А сейчас оставь меня, пожалуйста, наедине с моими мыслями. Единственное, что меня пугает – это господин Димитриевич. Он способен все испортить на ровном месте…

– О Димитриевиче ты, сестрица, можешь не беспокоиться, – глухо ответил Георгий, – господин Баев заверил меня, что русская императрица не одобрит никакого его вмешательство в это дело и этого неодобрения он просто не переживет. Но главное заключается в том, что об этом предупрежден сам господин Димитриевич. И это правильно. Ведь он интригует, шпионит, убивает и мошенничает не ради денег и даже не ради власти, а потому что таким дурацким образом пытается принести пользу нашей Сербии – а такая цель достойна всяческого уважения и одобрения, не могут быть одобрены только методы, которыми он ее добивается.

На этом Георгий отвесил сестре поклон и, развернувшись на каблуках, зашагал прочь. Елена же медленно пошла дальше по парковой дорожке, по пути отчаянно пытаясь привести мысли в порядок.

5 мая 1907 года, утро. Литерный поезд Санкт-Петербург – Одесса, салон-вагон, окрестности станции Невель.

Великий князь Михаил и полковник Рагуленко (для друзей – Слон, для подчиненных – герр Оберст).

Стучат колеса по стыкам рельс, и каждый такой «тудух-тудух» приближает литерный поезд к конечной точке, городу Одессе. Состав только что миновал узловую станцию Невель, и теперь набирает ход, наверстывая пятнадцать минут стоянки, которая была необходима, чтобы железнодорожники заменили паровоз, а вдоль поезда прошлись обходчики, проверяя состояние колесных пар и тормозных букс. И в то же время персонал вагона-ресторана, а также камердинеры, ординарцы и прочие денщики, получили возможность пробежаться по привокзальным лавкам, пополняя запас самых необходимых вещей, расходующихся в дороге с невероятной скоростью. Неприлично важному господину самому бегать за папиросами, спичками и круглыми жестяными коробками мятных монпасье для угощения дам.

Правда, этот литер был не такой как обычно, ибо ехал в нем Великий князь Михаил Александрович, знаменитый своими спартанскими нравами, а также команда силовой поддержки, состоящая из офицеров армии, морской пехоты и Службы Имперской Безопасности. Офицеры в невысоких чинах – от подпоручиков до штабс-капитанов, молодые, дерзкие, агрессивные (и среди них двадцатипятилетний поручик Борис Шапошников) – и над ними дядькой командир запасной (учебной) бригады морской пехоты гвардии полковник Рагуленко по прозвищу герр Оберст. Черта вам лысого, товарищ Слон, а не отставку. Желали патриотически воспитывать юношество – нате вам. Командир запасной бригады – тоже важная должность. Ваша задача – подготовка кадрового унтер-офицерского и фельдфебельского состава не только для корпуса морской пехоты, но и для смежных родов войск: гренадеров, егерей и штурмового спецназа Имперской Безопасности.