Александр Михайловский - Время для перемен

– Что же, в таком случае мы в первую очередь должны всеми силами атаковать и разбить Францию, как завещал ваш учитель фельдмаршал Шлиффен? – с мрачным видом сказал кайзер.

– И тогда удар в спину нам нанесет уже Россия, – сказал начальник Германского генерального штаба. – В последнее время русская армия стала чрезвычайно подвижной и, кроме того, ее лучшие части, так называемой, постоянной готовности заранее размещаются на самых угрожаемых направлениях. Мы не будем иметь преимущества в проведении мобилизации, поскольку обновленная русская армия обрушится на нас сразу по получении приказа. А дальше, скорее всего, события пойдут по тому сценарию, который тут уже описывал господин фон Бюлов. Зажатая между двумя фронтами на западе и на востоке, Германия будет втянута в войну на истощение, выиграть которую она однозначно не сможет.

– При этом мы можем оказаться в такой ситуации даже против собственной воли, – добавил министр иностранных дел Генрих фон Чиршки, – исключительно в силу действий нашего австро-венгерского союзника, которого мы взялись защищать как самого себя. В австрийском генштабе бродят опасные идеи неспровоцированной превентивной войны против Сербии и Черногории, что неизбежно вызовет вмешательство России, со всеми вытекающими из этого последствиями. Напомню: согласно Двойственному договору, если русские окажут помощь сербам, то мы будем обязаны объявить им войну и не заключать мира, пока на него не согласится Австрия.

Наступила тишина и стало слышно, как где-то под самым потолком жужжит жирная прошлогодняя муха.

– Мой добрый Альфред, – через некоторое время сказал кайзер, обращаясь к адмиралу Тирпицу, – скажи, а почему я до сих пор не слышал твоего голоса?

– А что я могу сказать? – пожав плечами, ответил тот. – Во-первых – при наличии такого врага как Россия морской театр военных действий не может иметь решающего значения. Можно выиграть все морские сражения, а на суше русская армия все равно возьмет Берлин, превратив его при этом в кучу обугленных головешек. Во-вторых – как стало известно совсем недавно, русские в спешке достраивают четыре мощнейших броненосных корабля, один вид которых вызвал в адмирале Фишере онемение и потерю дара речи. И мы, и англичане большой серией строим свои новейшие линейные броненосцы, но русские обесценили их одним ходом. Как тут сказал канцлер фон Бюлов – крайне трудно бороться с пришельцами из будущего, которым известен если не каждый наш последующий шаг, то хотя бы закономерности последующего развития событий. Суммируя все вышесказанное, должен сделать вывод, что пугающая вас целеустремленность русской императрицы и ее окружения проистекает из знания ими событий истории иного мира, где мы уже совершили некие поступки и приняли решения, на которые здесь заранее готовятся реагировать русские власти. Если они уверены, что Германия представляет угрозу для русской государственности, значит, так в том мире и было. Наверняка там была та самая затяжная война, которую наша страна неизбежно проиграет, и наверняка в одинаковом предсмертном состоянии истощения оказались все страны Европы. И еще я скажу одну вещь, которую должен был заметить, но не заметил наш статс-секретарь по иностранным делам: каждое принимаемое нами внешнеполитическое решение сужает нам возможность маневра, и еще никогда не было наоборот. Мы как будто добровольно лезем в воронку, стенки которой становятся все уже и уже, и в скором времени может случиться так, что у нас просто не будет иных решений, кроме как самим объявить России войну.

Молчание после речи Тирпица опять же нарушил кайзер Вильгельм.

– Значит, так, господа, – с почти невозмутимым видом сказал он, – я вас выслушал, а теперь буду раздавать поручения. Господин фон Мольтке и господин фон Тирпиц должны в течение недели представить мне план развертывания нашей армии и флота в период, когда нам будет угрожать война; господина фон Чиршки я обязываю найти способ разрушить вражеский союз изнутри, а господин фон Бюлов составит мне доклад о том, насколько наша промышленность готова к этой войне. На этом все, господа, прощайте; если будете нужны, мы вас вызовем.

11 мая 1907 года. Полдень. Болгария. София. Княжеский дворец на площади Князя Александра I.

Появление в Софии брата русской императрицы стало для болгарского князя Фердинанда неожиданностью, подобной удару пустым пыльным мешком из-за угла. Вместо того чтобы остановиться в посольстве Российской Империи, Великий князь Михаил, как истинный представитель семьи Романовых, снял себе и сопровождающим целое крыло в лучшем (и первом) софийском отеле «Болгария», расположенном буквально в двух шагах от княжеского дворца. Обычно услугами этого роскошного заведения пользовались иностранные дипломаты, посещающие болгарскую столицу с краткосрочными визитами. Но была в этом деле одна настораживающая деталь, о которой болгарскому князю не замедлили доложить. В окружении брата русской императрицы вместо лощеных гвардейских крысюков, повес и бонвиванов находились молодые офицеры совсем другого облика, больше всего напоминающие тех, кто тянет свою лямку в армейских линейных полках. У некоторых на груди даже имелись солдатские кресты, наверняка выслуженные ими в статусе вольноопределяющихся [27]во время решающих для России сражений японской войны, а некоторые больше напоминали не армейских офицеров, а так называемых «людей в черном [28]».

Годом ранее болгарский князь, оставив детей на свою мать, Клементину Орлеанскую, с частным визитом посетил Санкт-Петербург. Впечатление у него о российской столице во времена императрицы Ольги сложилось удручающее. Поредели толпы богатых бездельников, прежде заполнявшие его улицы, до минимума сократилось число увеселительных мероприятий: приемов, балов и торжественных обедов, а уж о том, чтобы заглянуть на огонек в одно из многочисленных посольств, для высокопоставленного среднестатистического российского аристократа или дворянина не могло быть и речи. Нет, если ты никто, ничто и звать тебя никак, то ходи куда угодно, слова тебе дурного не скажут, но если посетитель приемов в иностранном посольстве находится на службе (а с первого августа нынешнего года служить будут обязаны все желающие сохранить аристократический титул или потомственное дворянство), то тогда его персоной начинают заниматься те самые «люди в черном».

И хоть количество городовых на улицах ничуть не увеличилось со времен прежних визитов, а неопытный глаз болгарского князя не мог выловить из толпы праздношатающейся публики тех самых людей-невидимок, которые, по уверениям либеральных европейских газет, должны следить за каждым шагом подданных русской императрицы, Санкт-Петербург показался Фердинанду придавленным какой-то мрачной тяжелой пятой. Задаваемая императрицей Ольгой и ее мужем новая русская мода, сформулированная двумя словами: «суровая простота», не оставляла места ни вычурным украшениям, ни многочисленным драгоценностям. Кичиться избыточным богатством стало немодно и небезопасно. Это же при личной встрече Фердинанду подтвердил и самый известный российский ювелир Карл Фаберже, когда болгарский князь заглянул в его фирму выбрать пару «сувенирчиков» на память о поездке.