Александр Михайловский - Время для перемен

– Господа, – неожиданно заговорил сербский принц Георгий, – а разве позволительно обсуждать важнейшие вопросы государственной политики вот так, в отсутствие государыни-императрицы?

– Нам – позволительно, – ответил князь-консорт Новиков. – Когда мы закончим обсуждение, Павел Павлович представит государыне консолидированное мнение нашего Малого Совета, и моя супруга либо начертает на нем «быть посему», что бывает в большинстве случаев, либо нам предстоит еще один раунд обсуждения вопроса в расширенном составе…

– Именно так, – подтвердил канцлер Одинцов. – Если дело касается внешней и внутренней политики, то докладную записку по итогам наших совещаний составляю я. Если речь идет о чисто военных вопросах, то тогда государыне докладывают Александр Владимирович и Михаил Александрович. А если речь зайдет о социальной или межнациональной обстановке то тогда свои доклады после предварительного обсуждения делают господин Ульянов и господин Джугашвили. У государыни только двадцать четыре часа в сутках, семья, маленький сын и представительские обязанности, и она просто не в состоянии присутствовать на всех совещаниях одновременно. Вот, например, сейчас, пока мы разбираемся с детализацией плана будущей войны, она готовит вашу сестру ко встрече с вдовствующей императрицей, на которую ее высочеству принцессе Елене еще надо будет произвести благоприятное впечатление.

– Это из-за нашего, по ее мнению, низкого происхождения? – спросил Георгий, вспыхнув от гнева.

– Отнюдь, – успокаивающим тоном ответил князь-консорт Новиков, – это по причине того, Джорджи, что к настоящему моменту старый мир кончился, вместо него народился новый, а вдовствующая императрица Мария Федоровна все никак не может принять его реальность. Но это личный семейный фронт моей супруги, и именно она воюет на нем ради нашего общего блага. Так что не беспокойся, маман Михаила примет твою сестру такой, какая она есть, никуда не денется. То, что случится на пятичасовом приеме – не более чем формальность, необходимая для соблюдения приличий, фигура танца в Марлезонском балете. У нас тут, чай, не двадцать первый век, когда молодые сходятся и начинают совместную жизнь не только не заключая брака, но даже не ставя в известность своих родителей.

Остывший после эмоциональной вспышки Георгий опустил голову и как бы нехотя сказал:

– Прошу прощения, господа, больше такое не повторится. Михаил уже говорил мне, что теперь в очередной раз последние становятся первыми, а первые последними, а я не придал его словам надлежащего значения. Скажите, где мое место в вашем строю – и я займу его без единого слова. Михаил говорил мне о надлежащем обучении военному делу, но если война начнется уже через год, то у нас на это просто не остается времени.

– И все же, Джорджи, подучиться тебе все равно следует, – сказал князь-консорт Новиков. – Поручников, которые будут водить своих солдат в штыковые атаки, в сербской армии и без тебя хоть пруд пруди; ты же, как нам кажется, способен на нечто большее.

– И на что я способен, по вашему мнению? – вполне закономерно спросил принц Георгий, – ведь, от других офицеров, я отличаюсь только своим происхождением, и мне не хотелось бы по этой причине всю войну просидеть вдали от фронта в глубоком тылу. Если кто и должен водить солдат в штыковые атаки во Славу Сербии – так это принц из династии Карагеоргиевичей. Мой отец в молодости тоже воевал добровольцем в войне за освобождение болгар, и именно он преподал мне урок того, где должен во время войны находиться любой уважающий себя член нашего рода.

– Не беспокойся, Джорджи, – сказал Великий князь Михаил, – я же тебе уже говорил, что ученики господина Новикова никогда не отирают штаны в тыловых учреждениях. Но из-за сдвига грядущих военных действий на ближнюю перспективу график подготовки будет сокращен, так что все придется делать буквально бегом. Но об этом ты узнаешь уже после свадьбы, когда мы с Еленой отправимся в свадебный вояж, а ты с Александром Владимировичем начнешь готовиться к грядущей войне настоящим способом.

– На этой оптимистической ноте я бы предпочел закрыть наше совещание, – сказал канцлер Одинцов, – ибо все еще не обсужденные вопросы, внезапно всплывшие из-за принятых нами только что решений, еще требуют, говоря парламентским языком, предварительной проработки «в комитетах».

Когда все уже выходили из кабинета, канцлер, в стиле незабвенного Мюллера-Броневого, окликнул полковника Мартынова и полковника Баева:

– А вас, Евгений Петрович и Игорь Михайлович, я попрошу немного задержаться. Есть, знаете ли, разговор с глазу на глаз.

Несколько минут спустя, там же, канцлер Одинцов, полковник Мартынов и полковник Баев.

– Значит, так, товарищи работники плаща и кинжала, – сказал канцер, когда за удалившимися плотно закрылась дверь, – меня крайне расстроила дурацкая выходка наших венских контрагентов. Это надо же было додуматься до цареубийства, особенно после того, как за ту же выходку надавали по башке англичанам?! Я понимаю, что возможности для действия здесь, в России, у них минимальные, но за Сербию, Болгарию или даже Италию я бы так не ручался. А это значит, что поехавшие в свадебное путешествие Михаил и Елена как под дамокловым мечом будут находиться под угрозой теракта. А посему, Игорь Михайлович, нельзя ли по отношению к этим господам отдариться чем-нибудь равноценным, показывающим, насколько мы не одобряем таких методов?

– Господин фон Эренталь в нашей власти, – ответил полковник Баев, – и мы можем его грохнуть в любой момент, если на то будет ваша воля. Однако для того, чтобы исполнить императора Франца-Иосифа или кого-то из его родственников, нам нужен прямой и непосредственный приказ государыни Ольги, а она нам такого распоряжения пока не отдавала. Самовольничать в этом вопросе недопустимо, ибо так можно разрушить все имеющееся между нами доверие.

– К тому же, – сказал полковник Мартынов, – ликвидация сколь угодно важных функционеров Австро-Венгерской империи не в состоянии отменить уже запланированного покушения, особенно если вопрос отдан на аутсорсинг различным религиозным фанатикам или ошметкам эсеровской боевки, осевшей по Европам… Ведь и англичане и французы и прочие японцы, все они стремились сделать грязную работу как раз чужими руками.

– А вот последнее решительно интересно… – кивнул канцлер. – Игорь Михайлович, не пришло ли время зачистить эту публику до белых костей, невзирая ни на личности, ни на государственные границы? И к тому же, насколько я понимаю, в настоящий момент вы тоже можете отдать этот вопрос на аутсорсинг?

– Так точно, Павел Павлович, – ответил полковник Баев, – в настоящий момент в случае необходимости мы имеем возможность обратиться за помощью к македонским четникам, армянским дашнакам и в том числе к организации, которую представляет господин Димитриевич. Но, к сожалению там, где обычно гнездятся наши враги, их возможности даже меньше наших, потому что их боевики в основном заточены на действия в условиях поддержки сочувствующего им местного населения. Наши «специалисты» в условиях Швейцарии или той же Австрии с Венгрией будут чувствовать себя гораздо уверенней. Только вот наши отечественные эсеры при этом тоже не полезут ни в Сербию, ни Болгарию с Италией, потому что там они будут заметны как бабуины в вольере для медведей. Нет, эту публику австрийцы будут выталкивать именно в Россию, а за ее пределами попытаются воспользоваться услугами местных кадров…