Александр Михайловский - Время для перемен

– В Италии наши «типа революционеры» действуют вполне свободно, – сказал полковник Мартынов, – как и в любом другом европейском государстве. Правда, они там пока никого не взрывали и не убивали, но это только потому, что там у них лежка и убежище, а местная полиция в упор не видит спасающихся от нашего преследования «борцов за свободу». Причина их сдержанности в том, что такое благолепие продолжается только до тех пор, пока в Риме, Милане и других городах не звучат выстрелы и не гремят взрывы. Но в случае если у них возникнет острая необходимость или на них, к примеру, надавят венские Ротшильды, то это правило можно и забыть. В таком случае мы будем иметь неожиданное покушение на Великого князя Михаила и принцессу Елену в том же стиле, в каком в нашем мире были убиты эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга София Хотек. Конечно, нечто подобное может произойти на территории Сербии или Болгарии – но в этих странах у нас имеются союзники, способные организовать противодействие террористам, а вот в Италии нет никого и ничего. И бесполезно предупреждать тамошнюю полицию: пока не случится попытка злодейства, эти люди не пошевелят и пальцем.

– Да, – подтвердил полковник Баев, – в данном случае Евгений Петрович прав. Италия – это самое слабое звено, потому что наши люди, обеспечивающие безопасность странствующих молодоженов, не будут иметь поддержки со стороны местных властей. В Германии, например, несмотря на прохладные отношения между нашими странами, местная полиция сделает все возможное, чтобы избежать любых неприятных инцидентов, а вот о Франции, Швейцарии или той же Италии я такого сказать не могу.

– Короля Александра – того самого, которого мы решили отпихнуть от власти, в тридцать пятом году застрелили не дома в Белграде, а во время визита во Францию, – заметил полковник Мартынов. – Поэтому я согласен с Игорем Михайловичем в том, что посещение Италии чревато ненужным риском. Быть может, организовать встречу итальянского короля и наших молодоженов под крылышком старого плута Николы Черногорского? Как-никак именно через него все они приходятся друг другу родней. Впрочем, этот вопрос необходимо согласовывать непосредственно с Михаилом Александровичем и его невестой, потому что мы не можем указывать им куда ехать, а куда нет.

– Надо учесть, что покушение может случиться не только в странах Европы, но и в Болгарии, – продолжил полковник Баев. – Сейчас наши люди негласно расследуют заговор, который боевики левого крыла ( не путать с македонскими эсдеками ) революционной македоно-одринской организации составили против вождя своих политических конкурентов Бориса Сафарова. Эти люди выступают против отделения Македонии от Турции, считая за наилучший вариант национально-культурную автономию в составе Османской империи. Думаю, что наш кандидат в болгарские монархи будет им тоже крайне неприятен, и они приложат все возможные усилия к его уничтожению.

– Яне Санданский и его подельники – это не члены австрийской императорской семьи, – пожал плечами полковник Мартынов. – Как только они станут мешать нашим планам, то ваши люди без всякой суеты должны перестрелять эту публику до последнего человека, на чем левая фракция македонских революционеров закончится. Наверняка нечто подобное организации покушения возможно и в Сербии, но там у нас есть поддержка со стороны господина Димитриевича и людей из его команды, поэтому риск можно считать минимальным. В отличие от некоторых, они понимают, насколько серьезно поставлен вопрос, и не будут рисковать союзом с Россией.

– И что же из всего этого следует, товарищи? – спросил канцлер Одинцов.

– А все то же, – ответил полковник Мартынов, – что и там, у нас дома, в двадцать первом веке. На Аллаха надеяться можно, но верблюда привязывать обязательно. Но вопросами безопасности во время свадебного путешествия займемся мы с Игорем Михайловичем, каждый в своей ипостаси. А вам, Павел Павлович, чем черт не шутит, по дипломатическим каналам стоит выйти на европейские правительства и сообщить, что у нас есть информация, что одна недружественная нам держава… Одним словом, если что-нибудь случится с кем-нибудь из наших друзей, то мы обещаем большую мстю не только стране-заказчице, но и тому государству, на территории которого произойдет теракт. Мы, пришельцы, способны и не на такое. Тщательнее надо охранять дорогих гостей, чтобы потом не было негативных нюансов. А то в таком деле как террор стоит только начать – остановиться потом будет ой как тяжело.

Тогда же и почти там же, личные апартаменты правящей императрицы, туалетная комната.

Сербская принцесса Елена Карагеоргиевич (23 года).

И вот я, все еще под впечатлением от разговора, попадаю туда, куда не может быть допущен даже не то что простой смертный, но и не всякий соратник… Я – в святая святых этого великолепного дворца, в личных покоях императрицы Ольги. И уж конечно, тут есть на что посмотреть и чему подивиться. Обстановка здесь весьма необычная, – впрочем, не настолько, чтобы приводить в шок непривычного наблюдателя. Самое главное – здесь уютно, светло и как-то приветливо, что ли. И, хоть повсюду несомненная роскошь, эта роскошь не кричащая, не претенциозная – совершенно созвучная духу и характеру самой русской императрицы. Вся мебель здесь светлых тонов, в комнатах – обилие летящих кисейных занавесей, много воздуха, света и солнца. И никаких признаков существования где-то поблизости такого сурового мужчины как князь-консорт Новиков. Императорские апартаменты являли собой разительный контраст с кабинетом канцлера, интерьер которого больше напоминает обстановку средневекового замка. Но я вдруг подумала, что две этих стороны – темная и светлая – являются двумя половинами единого целого.

Но больше всего меня удивили в императорских апартаментах служанки. Я не могла удержаться от того, чтобы не разглядывать этих прелестных девушек с раскосыми глазами, которые при встрече с нами кланялись на какой-то совершенно особенный манер, складывая под подбородком маленькие ладошки. Я нигде не видела ничего подобного! Казалось, это ожили фарфоровые куколки – настолько нежно и мило они выглядели в своих одеяниях, чем-то похожих на русские сарафаны. Они ходили бесшумно, мелкими шажками, их маленькие губки хранили легкую улыбку; черные их волосы, разделенными пробором и собранные в узел, блестели точно набриолиненные. Они меня просто околдовали, эти чудные азиатки – и я между делом подумала, что в будущем, когда стану королевой, тоже непременно заведу себе точно такую же экзотическую прислугу. Правда, для меня все эти девушки были совершенно на одно лицо… И только цвет сарафана создавал между ними некоторое различие; впрочем, вся их одежда была в пастельных тонах, подчеркивая хрупкость тонких фигурок. И еще почему-то мне показалось, что это не простые горничные и служанки. Нет; эти девушки и молодые женщины бросали на русскую государыню такие взгляды, что становилось понятно – они преданы ей душой и телом [40].