Александр Михайловский - Время для перемен

И вот моя группа находится в Болгарии почти два года, и все это время мы работали исключительно с Борисом Сафаровым и его соратниками Иваном Гарвановым и Христо Матовым, поддерживая возглавляемых ими борцов за освобождение болгарского народа от турецкого ига. При этом оружие, боеприпасы, перевязочные средства и медикаменты, а также разные оторви-головы, желающие повоевать за святое дело, поступали через нас только к четам правого направления, придерживающимся правильной политической ориентации, и никогда – к так называемым «левакам». И политические расклады Великой Французской Революции [41], перенятые нашими эсдеками и эсерами, к этому не имели никакого отношения. В русском языке зачастую слово «правый» обозначает правильного, или своего человека, а «левый» – постороннего или чужого.

Ну не может по нашему мнению вменяемый болгарин-македонец стоять за автономию своей Родины в составе Турции. Подпишет султан очередной фирман и все – прощай, автономия, здравствуй, резня. Сторонников такого в специальной больнице надо лечить, под надзором санитаров, а не снабжать оружием и боеприпасами. Но на сумасшедших эти люди не похожи, из чего следует вывод, что их интересант находится за пределами не только Болгарии, но и Македонии.

Когда я изложил свое мнение господину Баеву, тот некоторое время смотрел на меня с сожалением, как учитель смотрит на способного, но нерадивого гимназиста, сделавшего скоропалительный вывод, а потом ответил:

– Вы, Сергей Алексеевич, как человек довольно молодой, склонны хвататься за самые простые объяснения. На самом деле господин Санданский не является врагом своего народа и агентом Турции и Австро-Венгрии. Просто он и его единомышленники поражены неверием – как в собственные силы, так и в помощь повстанцам со стороны внешних, относительно Македонии, сил: Болгарии и России. Над ним довлеет негативный опыт предыдущих десятилетий, когда болгарские князья – что один, что другой – собачились с императором Александром Третьим, а турецкие аскеры и башибузуки резали в это время мирных болгарских поселенцев. Этот человек существует по принципу «как бы чего не вышло», и поэтому протестует против усиления освободительной борьбы. В то время как Борис Сафаров и другие вожди «правых» формируют новые отряды повстанцев и засылают их на сопредельную территорию, а тем более планируют восстания, изначально обреченные на провал, господину Санданскому кажется, что на самом деле это путь к гибели болгарского населения Македонии. Он считает, что ни болгарская, ни тем более русская армия никогда не придут на помощь истребляемым поселянам, уступающим аскерам и в выучке, и в вооружении, и даже в числе, – и тогда повстанцы все погибнут без всякого смысла.

– А на самом деле в нашей бурной деятельности есть какой-нибудь смысл? – спросил я, – или мы просто отбываем номер, чтобы показать, какие мы хорошие? Не слишком ли много жертв для второго варианта?

– Смысл есть, господа, – коротко ответил полковник Баев. – В надлежащее время по получении соответствующего приказа вы сами обо всем узнаете. А сейчас поймите меня правильно – я не могу сказать вам больше, чем уже сказал. И будьте уверены, что как только этот момент наступит, господин Санданский встанет в один с нами строй, доказав тем самым, что он тоже не враг своего народа. Кавалерийский отряд в пятьсот всадников, движущийся впереди главных сил, может быть немалой подмогой в сражении. Но чтобы этот человек не наломал дров и не испортил себе карму, за ним и его единомышленниками необходимо внимательно присматривать. А то как бы чего не вышло.

И вот во время своего последнего визита в Софию полковник Баев поставил перед нами задачу защищать Бориса Сафарова и других его товарищей от возможных покушений людей того самого Яне Санданского. При этом он, против обыкновения, без утайки раскрыл перед нами подоплеку и предысторию событий. А все потому, что каждый солдат обязан знать свой маневр, иначе сражение обречено на поражение. А мы, солдаты невидимого фронта, зависим от этого знания вдвойне. Впрочем, как я уже говорил, кое-что из этого мы знали и до этих начальственных объяснений. Новостью было только то, что у них там, в другом мире, господин Санданский и компания уже подсылали убийц к своим политическим оппонентам, и двое из трех руководителей «правых» тогда пали от их рук.

Время для того покушения еще не пришло, коварный убийца, прикидывающийся боевым товарищем, еще не втерся в доверие к своим жертвам, но «леваки» ужасно торопятся, ибо Борис Сафаров и его товарищи, являясь сторонниками нашего Великого князя Михаила Александровича, должны сыграть очень важную роль в выборах нового болгарского монарха. Если вожди правых останутся живы, то они смогут воодушевить колеблющихся электоров [42], и победа останется за Россией. Борис Сафаров считается в Болгарии национальным героем – легендарным, подобно жившему двести лет назад некоронованному королю болгар по имени Карпош, и авторитет его безмерен. Это его слово свергло окончательно утратившего устойчивость князя Фердинанда, и оно же возведет на престол князя Михаила. Но от имени Бориса Сафарова может говорить только Борис Сафаров; а посему, если он умрет, колеблющиеся будут запуганы террором, и победа достанется принцу из династии Гогенцоллернов, четвертому сыну германского кайзера Вильгельма по имени Август, которого проевропейская партия пригласила участвовать в выборах в пику Великому князю Михаилу.

Даже если бы это не имело такого решающего значения, все равно за попытку вмешаться в нашу операцию следовало бы откручивать головы. Проблема в другом. Борис Сафаров – человек благородный, и поэтому он никак не хотел поверить в то, что его же товарищи составили заговор по его убийству. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Мы с господином Санданским ели, пили, вместе сражались с турками – и вдруг он подсылает к нам убийцу… Такое бывает только с предателями, продавшимися туркам, но никак не с честными борцами, которые отчасти расходятся между собой в мнении. И ведь без согласия господина Сафарова мы не могли исполнить всю эту кодлу или же, взяв живьем, как следует допросить на нашей конспиративной квартире.

Но мы уже даже знаем, кто станет убийцей – эту фамилию нам назвал господин Баев. Некто Теодор Паница, раньше считавшийся одним из «правых» – весьма скользкий и трусливый тип, проштрафившийся перед организацией македонских повстанцев тем, что женился, невзирая на то, их уставом это было запрещено. Только такого как он господин Санданский и его подельники смогли бы запугать всяческими карами за вступление в законный брак. И еще при покушении он хочет непременно остаться в живых, в то время как его жертвы должны умереть. Нам удалось выяснить, что этот человек во искупление своего «греха» уже убил своего командира, который был у него на свадьбе посаженным отцом, и теперь пытается втереться в доверие к Борису Сафарову. Дурацкий устав, превращающий боевых товарищей в предателей; но это, собственно, уже не наше дело. Главное – предотвратить покушение, а там мы уже разберемся.