Александр Михайловский - Время для перемен

Обратившись к собравшимся на языке просвещенных мореплавателей, владычица одной пятой части суши прямо показала, какой союзник у России будет основным, а какой сбоку припеку. Французов в грядущей войне еще не раз придется вытягивать из весьма неприятных ситуаций, а вот возможное господство [45]русского и британского флотов по обе стороны от Датских проливов приведет к плотной морской блокаде германского побережья и полному выключению Хохзеефлотте из активной борьбы на море. Но, несмотря на это, громче всех выступлению русской императрицы аплодировала именно французская делегация. Англичане были значительно сдержаннее.

Когда аплодисменты наконец стихли, встал французский президент Арман Фальер.

– Медам и месье, – сказал он, вызвав тихий смешок со стороны младших членов русской делегации, – Франция присоединяет свой голос к тем словам, которые только что произнесла русская государыня. Германская империя, этот воистину ужасный монстр, угрожает всем европейским народам грабежом и ужасом порабощения. Как это бывает, мы, французы, знаем по временам моей молодости, когда свобода и достоинство нашей милой Франции были втоптаны в грязь грубыми сапогами прусских гренадер. Всем разумным людям Европы необходимо объединиться для того, чтобы сообща противостоять этой страшной угрозе.

На этот раз хлопали уже гораздо жиже. Галльский петушок говорил о своем наболевшем, о той германской духовке, в которой его запекут с яблоками и ломтиками зеленой тыквы. Но, кроме него, это было никому неинтересно. Расклад был понятен, и Францию брали в союз только потому, что из нее должен получиться хороший мальчик для битья.

Последним выступил британский король.

– Джентльмены, – сказал Эдуард Седьмой, – да, вы не ослышались – я сказал «джентльмены» и не упомянул дам, потому что в присутствующей здесь моей племяннице железа больше, чем в трех французских мужчинах вместе взятых. У нее есть свое мнение и свои принципы, и спорить с ней имеет смысл только в том случае, если вы правы, а она ошибается. А если речь идет о национальных интересах и вам предложен некий компромисс, то не сомневайтесь и сразу же соглашайтесь. Попытка продавить свою позицию до такого состояния, что вам все, а русским ничего, не приведет вас ни к чему, кроме катастрофы. Русская императрица просто прекратит переговоры и пойдет по своим делам, а вы останетесь наедине со своими проблемами. Мы с ней, собственно, договорились еще во время встреч в Санкт-Петербурге, подписав предварительное соглашение. Мы люди занятые и не любим пустых переговоров ради самих переговоров. Поэтому хоть сейчас мы готовы поставить свою подпись, превратив временное соглашение в постоянное, а те, кому это не нравится, тот может ничего не подписывать и ждать, когда за ним придут германские гренадеры.

– Но это же немыслимо! – по-английски вскричал французский премьер Аристид Бриан, – русские хотят денонсировать Берлинский трактат и полностью изменить политическую карту Балкан. Для обсуждения этого вопроса мы требуем созыва новой международной конференции…

– Созывайте, месье Бриан, – вместо британского короля ответил русский князь-консорт, – но тогда не рассчитывайте на нашу защиту при германском вторжении. Отмена этого дурацкого документа, составленного в интересах турецких людоедов, есть наша цена за вашу защиту, возвращение Эльзаса и Лотарингии, а также согласованные совместные действия против агрессора. Мы, собственно, готовы и к такому варианту русско-германской войны, когда мы окажемся один на один со Вторым Рейхом, подмявшим под себя всю Европу. Если у кого-то отшибло память, то могу напомнить, что один раз сто лет назад французский император Наполеон Бонапарт уже приводил к нам войска объединенной им Европы, а через два года наша армия уже входила в Париж. Пусть господа германцы приходят, мы к этому вполне готовы; результат их похода будет не лучше, чем у великого Корсиканца. Обороняясь от вторжения, мы поднимем против них все силы ада, под ружье и к станкам встанут и стар и млад, а вражеская армия найдет свою кончину на наших необъятных просторах. Ибо в России нет такого пункта, захватив который захватчик мог бы праздновать победу. А потом мы пойдем в Европу, чтобы поднять свое знамя над развалинами вражеской столицы, и уж тогда не обессудьте что по всей Европе, а не только на Балканах, границы будут перекроены в соответствии с нашим представлением о прекрасном.

– Я поддерживаю каждое слово моего мужа, – сказала Ольга. – По счетам требуется платить, а вы нам много задолжали.

– Вот видите, – со вздохом сказал британский король, – у вас просто нет иного выбора. Если германцы узнают, что Франция осталась без защиты, то они тут же сожрут вас с дерьмом и не поморщатся. Русские и в самом деле, изматывая врага, способны отступить до Днепра и даже до Волги, а потом, подобно распрямившейся пружине, сбросить остатки германских армий в море на побережье Бискайского залива…

– Но это же будет стоить им огромных жертв! – воскликнул Аристид Бриан. – Погибнут миллионы, и десятки миллионов станут калеками.

– То, что предлагаете вы, приведет к затягиванию войны, и тем самым также к огромным жертвам, – сказал канцлер Одинцов. – Кроме того, надо сказать, что эта война тогда станет братоубийственной. Болгария уйдет на сторону Центральных держав и болгарские солдаты будут убивать братских им сербов и русских, и наоборот. Впрочем, мы вас не неволим: вы вправе делать то, что хотите, мы тоже будем действовать исключительно исходя из своих интересов.

– Как я уже говорила вашему послу месье Делькассе, мне наплевать на то, что вы там хотите или нет, – по-французски сказала Ольга. – Впрочем, мы можем записать в договоре, что Французское правительство обуяно таким консерватизмом, что оно просит оставить неизменными границы Франции даже после победы антигерманского альянса. Эльзас и Лотарингия, как я понимаю, вам не нужны?

– Ну хорошо, хорошо! – воскликнул французский премьер, – я согласен подписать общее соглашение – и пусть будет так, как вы сказали. Мы денонсируем Берлинский трактат и не будем по поводу переустройства границ собирать новую общеевропейскую конференцию, оставив этот вопрос на усмотрение двухсторонних соглашений между государствами…

– Отлично, – сказала императрица Ольга, – даже просто замечательно. А теперь раз все со всем согласны и желающих поспорить больше нет, то давайте немедленно подпишем наше соглашение о Сердечном Согласии между тремя величайшими державами. Время, знаете ли, обеденное и блюда стынут.

– Эх, – сказал британский король, ставя свою подпись под договором, учреждающим Антанту, – люблю повеселиться, особенно поесть. Не правда ли, кузина, нам действительно есть куда спешить?