Владислав Стрелков - Тропой мужества

Началась новая операция, и Михаил понял - с первым ранбольным ему в некотором смысле повезло - тот лежал спокойно и терпел, этот же не только кричал от боли, еще и метался, несмотря на удерживающие ремни, и Михаил, и Вилма невольно проклинали отсутствие обезболивающих. В конце концов, чтобы вынуть пулю и пару осколков, пришлось звать на помощь санитаров...

Постепенно события слились в сплошной кошмар - стоны, крики, кровь из ран и стенание чужого сознания в голове, что особенно раздражало, но бороться с этим было некогда. Максимальная концентрация внимания и напряженность превратилась в ноющую боль в спине и руках. От пота и крови маска намокла - стало тяжело дышать. От усталости начало покачивать и закружилась голова.

Неожиданно Михаил обнаружил себя бездумно смотрящим на пустой стол, а вокруг суетился персонал, которого было что-то слишком много.

- Отдохни, Миша. - Это мимо прошел Павлов. - Времени немного есть. Отдохни.

- Помощь прислали? - спросил, удивленно оглядываясь Михаил.

- Прислали... - недовольно буркнул хирург, устало усаживаясь на стул около тумбы. - Санитарок прислали в помощь. Комсомолок-доброволок... - Майскому показалось, что врач хотел выругаться, да сдержался. - В обморок всей бригадой падают, бестолковки!

Михаил присел рядом с врачом. В голове немного шумело. 'Гость' присмирел еще когда он ампутировал ногу тому бойцу, что осматривал первым. Ногу спасти было невозможно, отсутствовала часть кости. Бойцу налили стакан спирта и держали два дюжих санитара. Мат стоял жуткий. Именно в момент, когда Михаил начал резать кость, его 'альтер-это' рухнуло вглубь сознания и пока не проявлялось. И хорошо, мешаться не будет.

- Нечайка! - крикнул Павлов. - Чаю нам покрепче сделай!

После чего сказал Михаилу:

- Ладно хоть кроме девок бестолковых, перевязочного и обезболивающего прислали.

Помолчав немного, сказал еще тише:

- Проведешь еще операцию, и отдохнешь, а то свалишься.

- А вы? А Вилма с Валентиной Сергеевной? Все устали.

- Вилма тоже отдохнет, - ответил Павлов, - Потом поменяемся. Будем по очереди отдыхать.

Появился санитар с двумя стаканами чая. Именно стаканами в подстаканниках. Поставил их на тумбочку, рядом положил плитку шоколада.

- Спасибо, Степаныч. Где фельдшер и медсестра?

- Ранбольных осматривают.

- Позови их и им тоже чаю неси.

И вновь операция. На столе боец с обширным ожогом и тяжелым ранением груди. Непривычно тихо в операционной палатке, если канонаду не считать. Второй стол пока пустует, Павлов с Кошкиной организовывают эвакуацию санбата в тыл. Даже тяжелораненых. В санбат тащат теперь по понятным причинам только срочных.

Капитан Перепелкин пропал, связи ни с кем нет, что вообще твориться в дивизии можно только догадываться. Ясно, что дела хуже некуда. По сведениям полученным через раненых и санитаров, что привозят тяжелых стало известно - оборону не удержать. Слишком мало осталось бойцов в строю и боеприпасов кот наплакал.

Ранбольной на столе в полузабытье, накаченный обезболивающим, лежит без движения, но все равно, нет-нет, а Нечайка заглянет в палату, не нужна мол помощь? Вот только взгляд иногда странноватый у санитара. Непонятный взгляд. И неприятный.

'Чего тут непонятного? Надзирает он за тобой'.

Михаил поморщился. Все где-то в глубине этот альтер эго сидел тихой мышкой, а тут вдруг объявился, и крови с видом вскрытой груди ранбольного не боится, как раньше.

'Привык уже, - пояснил гость, - хватит, отбоялся'.

'Думаешь надзирает?'.

'Уверен! Считаю Перепелкин поручил ему присматривать'.

'Плевать, не мешай'.

Мысль была резкая и злая, потому, что предстояло самое сложное - удаление пули и осколка. И сложность была в том, что оба куска металла находились рядом с сердцем. Однако, что самое сложное - был поврежден осколком эпикард *, и рядом, буквально вплотную, острый осколок подпирала пуля. Видать и пуля, и осколок попали в одно и тоже место, и судя по положению обоих инородных предметов, вторым прилетел осколок. Уже приготовлена пулевка, но Михаил никак не мог решить, что вынимать первым - пулю, которая была чуть ниже рваного куска металла, или осколок, что почти упирался в мышечную ткань сердца. Рана медленно наполнялась кровью и Вилма уже пару раз удаляла её тапмонами, а Майский никак не решался.

'Осколок, - зло подумал гость, - доставай осколок. Он острый'.

'Заткнись! - так же резко ответил Майский'.

Он ввел пулевку в рану, аккуратно захватил щечками металл, чуть сдвинул от сердца и осторожно потянул. Брызнуло тонкой струйкой кровь прямо в лицо, Михаил невольно зажмурился, замерев и почувствовав, что ранбольной вздрогнул. Майский похолодел - только не это!

- Пульс падает, - сказала Вилма, одной рукой держа ранбольного за запястье, а второй удалая кровь из ранканала.

Михаил сбросил осколок в лоток и быстро извлек пулю.

- Пульс? - голос невольно дрогнул.

- Слабый, - ответила Вилма, взглянув на Михаила. Лицо под маской немного изменило форму, и он понял, что девушка ему улыбается.

- Чистим и шьём, - уже уверенно сказал Майский.

Рана прочищена и сведена. Игла с нитью уже готова, но только Михаил приготовился сшивать, как Вилма вскрикнула:

- Пульс! Пропал пульс!

- Черт! - рука скользнула к шее. Действительно, пульса нет, и в ране пульсации исчезли...

Майский растерялся - что делать?

'Прямой массаж сердца делай, - вспыхнула мысль'.

- Как? - вслух спросил Михаил.

- Что как? - не поняла Вилма.

- Я не...

'Расширь разрез, - перебил мыслью Павел, - сердце в руки, сжимать к большим пальцам в районе левого желудочка, пара секунд перерыва меж сжатием и вдуть воздух в рот. Ну, не тупи!'.

Михаил встрепенулся.

- Расширитель готовь! - крикнул он Вилме и сам схватил скальпель.

Сделав разрез шире, он перехватил расширитель, установил и развел рану, после чего осторожно взял сердце в руки.

'Так?'. 'Да, примерно, левый желудочек вверх. Это он?'. 'Да'. 'Тогда сжимай как бы захлопывая раковину ракушки, потом отпускай и жди две секунды, в это время медсестра пусть вдует воздух в легкие, затем повторяй цикл'.

- Вилма, - обратился к медсестре Майский, - я сейчас сожму сердце, а как отпущу, сделай бойцу искусственный вдох. Потом опять сожму, и вновь вдох, поняла? Марлю возьми, сложи вчетверо и на рот, быстро!

- Да-да...

Медсестра суетливо приготовила марлю. В этот момент в палатку зашли Павлов и Кошкина. Хирург сразу все понял и кинулся к столу.

- Миша...

- Валерий Семенович не мешайте! - Сказано было так, что Павлов будто на стену налетел.

- Начали! - и Майский осторожно сжал сердце.

Они повторили цикл три раза.

- Пульс?!

- Нет пульса.

- Еще...

Павлов стоит рядом, его рука ложится на плечо Михаила, готовая отстранить. У изголовья ранбольного фельдшер с наполненым чем-то шприцем, но хирург останавливает Кошкину рукой. Еще три сжатия и вдоха. Сердце в руках вздрагивает. Еще и еще...