Владислав Стрелков - Тропой мужества

- Возможно, - спокойно ответил Майский. - Но это не повод опускать руки, не так ли? Готовь инструмент.

Медсестра еще раз всхлипнула и быстро разложила рядом все по порядку - расширитель, зажимы, тампоны, пулевку. Михаил взглянул на девушку и неожиданно продекламировал:

- Мы знаем, что ныне лежит на весах, и что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет. *

- Твои стихи? - спросила медсестра, взглянув на парня.

- Нет. Это Ахматова.

- Не слышала.

Паша не знал, написаны уже эти стихи, или нет, но пришлись к месту, и Михаил не стал сердиться, что он вмешался.

Меримаа привычно встала, чтобы подавать требуемое и одновременно контролировать состояние оперируемого. Было непривычно видеть хирурга, который сам еще несколько минут назад делал операцию, а сейчас лежит без сознания на столе. И если бы не ранение, то работал бы дальше, спасая жизни раненых, переступая через боль и усталость. Из таких людей гвозди бы делать. Нет, не так, эти люди и есть гвозди. Такие не ржавеют. Такие не сгибаются даже перед смертью.

Эти мысли гостя придали сил и Майский вспорол всю одежду вместе с майкой от воротника к рукаву, откинул края в стороны и поданными тампонами расчистил рану от сгустков крови. Входное раневое отверстие было маленьким и предстояло найти и удалить этот крохотный кусочек металла, а главное, чтобы не начался сепсис, вычистить рану от всех инородных тел. Михаил сделал Павлову укол обезболивающего и посмотрел на Вилму.

- Готова?

- Да. - Твердо ответила девушка.

- Молодец! - Похвалил её Майский.

Операция началась. Михаил рассек ткани и начал разводить края раны. Осколок мелкий и должен был застрять неглубоко. Орудуя попеременно зажимом с тампонами и пулевкой, он искал направление раневого канала и наконец нащупал осколок. В этот момент погасла лампа над столом, и кто-то вошел в палатку. Вилма вскрикнула, уронив тампон на стол. Михаил взглянул на её испуганное лицо, затем обернулся. Позади стоял Нечайка с карабином, наведенным на Майского. Выражение на лице санитара в полутьме было жутким.

- Немцы! - Сообщил он.

- А у тебя приказ Перепелкина застрелить меня, чтобы к немцам не попал? - спокойно спросил Майский.

- Да, - подтвердил Нечайка. - И я выполню его.

- Знаю. Дай только осколок достану, рану почищу, перебинтую, и тогда стреляй.

Нечайка сделал шаг в сторону, посмотрел на оперируемого и его глаза удивленно округлились.

- Валерий Семенович, что с вами?!

- Не ори! - разозлился Михаил. - Он ранен и без сознания. Немцы где?

- Близко немцы.

- Приготовь носилки и подсвети мне рану. - Майский видя, как санитар нерешительно мнется, рявкнул:

- Живо! Фонарь в тумбе.

Нечайка достал фонарь, включил и направил на операционный стол.

- Ближе, - потребовал Михаил, вот так. Вилма, пульс.

- Слабый.

- Держись, Валерий Семенович... - прошептал Майский, ввел пулевку в рану, зажал осколок и медленно поворачивая, потянул.

- Пульс?

Недалеко прогремела пулеметная очередь, заглушив ответ медсестры. Переспрашивать не стал, и так ясно - операцию не закончить, надо эвакуировать Павлова в тыл.

Майский схватил большой тампон и прижал его к ране. Меримаа мгновенно все поняв, начала бинтовать грудь. После чего вместе переложили раненого хирурга на носилки. Михаил встал впереди, взялся за ручки и бросил через плечо Нечайке:

- Говори куда.

- По краю поляны, потом по тропе.

То есть к штабу - понял Михаил.

Быстрым шагом они миновали не раз перепаханную авианалетами поляну и вошли в рощу. Бой позади внезапно стих.

- Быстрей! - крикнул санитар. - Заслон сбили, сейчас здесь будут.

В подтверждение раздалось несколько выстрелов. Вскрикнул Нечайка и носилки начали тяжелеть. Михаил обернулся - раненый санитар, валясь вперед, из последних сил старался не уронить Павлова. Быстро присев и осторожно положив ношу на землю, Майский крикнул Вилме:

- Ложись!

И вовремя. Только они рухнули на землю, как поверху прошла пулеметная очередь. Вражеский MG дал еще пару очередей и замолк.

Солнце давно зашло. Отблеск вечерней зари окрасил небо в бирюзовый цвет. На открытых местах пока еще светло, в лесу же сгущающиеся сумерки размывали даже белые березовые стволы. Три тела замерли вокруг носилок в надежде затаиться - вдруг немцы в лесную темень не полезут?

Но Майский на этот счет особо не обольщался, уже зная из подсказок гостя, что немцы обязательно прочешут лес. Уже слышны резкие команды. Стоит врагу приблизиться и их белые халаты станут видны даже в темноте. Он стал стягивать халат с себя, и Вилме шепнул, чтоб тоже сняла. С Нечайкой сложнее. Он без сознания, плюс к этому его карабин при падении съехал и оказался придавленным, а ремень оказался поверх.

Неожиданно Нечайка открыл глаза и хрипя тихо произнес:

- Я... не смог... выполнить приказ... но... по... - он кашлянул, что-то темное потекло из рта. Санитар пытался еще что-то сказать, но не смог. Михаил от бессилия сжал кулаки, помочь раненому он не мог. Уходили из палатки в спешке, ничего не взяв. Он повернулся к Вилме. Испуга на её лице нет, а в глазах...

И Михаил правильно понял несказанный вопрос. Гость попытался вмешаться, но Майский подавил этот порыв.

- Я знаю, никто не сомневается в нашей победе. Германия капитулирует в начале мая 1945 года. И девятое мая, праздник Победы, выстраданный, пролитый кровью, потом и слезами, с ценой в десятки миллионов жизней нашего народа, будет самым святым днем нашей родины. Я из будущего, ребята, - тут голос Михаила немного изменился, но ни Меримаа, ни Нечайка, на это внимания не обратили, - поэтому капитан Перепёлкин дал тебе такой приказ, Ефим Степанович.

Нечайка улыбнулся и закрыл глаза.

'Зачем ты это сказал?'.

'Так надо, Паша. Не вмешивайся, очень прошу'.

- Враг не должен знать день своего конца? - удивленно спросила Вилма.

- Враг не должен получить тех знаний, что имеются тут. - И Михаил показал на свою голову, затем потянулся к карабину. Ухватившись за антабку, он потянул ремень чуть в сторону, чтобы снять его с санитара, а потом на себя.

- Что ты задумал? - тревожно спросила девушка. Тоже самое возникло в голове. Павел, загнанный волей хозяина вглубь, отчаянно пытался вмешаться, предчувствуя недоброе.

- Отвлечь немцев хочу, - ответил Майский, оттягивая затвор. - Три патрона. Не густо... Вилма. Я хочу попросить тебя позаботиться об профессоре.

- Миша...

- Не спорь, - прервал её Михаил, - времени нет. Я отвлеку немцев. Уведу их в сторону, а ты... не плачь.

Слез в темноте не видно, но он чувствовал - девушка плачет. Однако пора - недалеко хрустнула ветка, немцы уже рядом. Михаил быстро метнулся вправо, успел пробежать метров десять, как был обнаружен. Хлопнули выстрелы, но он успел броситься на землю и быстро проползти несколько метров. По раздающимся командам, Майский понял, немцы повернули в его сторону. Он вновь вскочил и побежал. И вместе с первым выстрелом по нему, сам выпалил из карабина в сторону врага. Пусть опасаются, злее преследовать будут, а там, как он уведет их подальше, приказ капитана Перепелкина выполнится сам собой. Вновь по-пластунски как можно быстрее, затем вскочить, карабин уже готов стрелять...