Владислав Стрелков - Тропой мужества

- Призвался как все. Мое умение ходить по лесу заметили и направили служить в разведку. Повоевал на финской, войну закончил сержантом. А разжаловали недавно. В апреле сорок первого. Наш политрук постарался - мол, сын кулака не может в разведке служить - неблагонадежен. Командиры были против, но политотдел настоял - нашли к чему придраться, даже обстоятельства дела не изучили. Прав был Горянников, прав. Разжаловали с переводом из разведки. А тут и война началась...

Верить или не верить рассказу бойца? О чем умолчал Бесхребетный? Если причина перевода ясна как божий день, то - за что именно разжаловали бойца? Скорей всего поцапался с политруком, причем с рукоприкладством. С этим ясно. Многое из рассказанного случалось повсеместно. И еще недавно Иванцов считал, что все было правильно. С врагами и вредителями так и надо поступать. Но случались перегибы. Например, случай с главным инженером завода, где работал Иванцов до перевода в армию, похожий на то, что Бесхребетный рассказал про Проплешко. В начале Стахановского движения, все старались отличиться. Не минула сие поветрие и их завода. Парторг, мало знакомый с возможностями предприятия, выступил с инициативой - взять повышенные обязательства - дать двести процентов нормы. О чем и объявил на общем собрании. Инициативу естественно поддержали. Всем хотелось быть как Стаханов и работать по-стахановски. Вот инженер Овсов был категорически против резкого увеличения производительности труда. Он утверждал - нельзя так резко повышать нагрузку на рабочих. В первое время это даст результат, и какое-то время завод будет давать двести процентов нормы, но потом начнет гнать брак, и не из-за разгильдяйства, и не из вредительства, а из-за банальной усталости рабочих. Нельзя сразу повышать норму, можно повысить постепенно на двадцать, или сорок процентов, потом еще, если хорошо просчитать техпроцесс. А повысив сразу на двести, долгосрочно обязательства не выполнишь. Это в конце приведет только к вредительству. Такая точка зрения не устраивала парторга завода Гришина. Он обвинил инженера в пораженческих взглядах, противоположных линии стахановского движения, партии Ленина-Сталина и во вредительстве. Ссору меж инженером и парторгом удалось погасить, хотя Овсов в споре был спокоен, в отличие от Гришина. Вопрос поставили на голосование и большинством голосов, при пяти воздержавшихся, приняли - дать норму в двести процентов. Против голосовал только один - инженер Овсов. А через три дня стало известно, что Овсов арестован.

Новость наделала много шума. Мнения о причинах ареста разделились. Но все сходились в одном - раз арестовали, то есть за что. И Иванцов так считал. А сейчас, вспоминая тот случай, Антон отметил - как злорадствовал Гришин. Он тогда развел бурную деятельность. Выступил с обличительной речью о вредительской деятельности бывшего инженера Овсова, поставил вопрос об исключении его из партии, что единогласно поддержали все. Он много успел внести предложений по работе завода. Некоторые вопросы были откровенной галиматьей, но никто перечить не стал. А через неделю произошло невероятное - на завод неожиданно вернулся Овсов. А Гришина вызвали в городской отдел НКВД. Потом сообщили - Гришина осудили по пятьдесят восьмой и девяносто пятой статье. Общее собрание постановило - восстановить Овсова в партии, и принять обязательства - повысить норму на восемьдесят процентов...

Воспоминания о заводе согрели душу. Как же было хорошо выйти вечером с проходной, поужинать в заводской столовой, а потом не спеша прогуляться. Обычно путь проходил вдоль заводской ограды, потом по тропинке через скверик к старому пруду. На берегу стояли лавочки в тени ветвистых вязов. Вода у берегов подернута ряской, в центре обычно кувыркалась стая уток, гомоном встречая отдыхающих. Хлебная горбушка, специально оставленная на этот случай, по маленьким крошкам летела в воду. Как же приятно было наблюдать утиную возню в стремлении первым успеть ухватить угощение. И нежно обнимающие руки супруги. Леночка, любимая...

Хороший сон. Прекрасный сон. Нет никакой войны. Нет глухого леса. Нет напряжения и усталости. Нет тяжелого ранения. Тело легкое и сильное. Обнять и крепко прижать любимую к себе.

- Я боюсь за тебя, Тоша, - шепчет она. На её лице тревога, крупные слезы выкатываются из уголков голубых глаз и стекают вниз. - Мне сны плохие снятся.

- Не бойся, прекраса, - улыбаясь, отвечает Антон, - со мной будет все хорошо. Не верь снам.

И платком нежно подхватывает выкатившуюся слезу.

- Товарищ батальонный комиссар! Нам пора.

На берегу стоит машина, и выглядывающий из кабины водитель смотрит ожидающе.

- Не уходи... - молит Лена, прижимаясь сильнее. - Не уходи, прошу...

- Надо, прекраса, надо.

Крепко прижав супругу к себе, он её поцеловал, затем трудом разомкнув объятия, Антон идет к машине. Садясь оборачивается. Вздрагивает. Лена стоит, прижимая к себе плачущего сына - она в черном платке, из-под него видны поседевшие пряди, на постаревшем лице скорбь и горе. Антон равнулся к супруге, но машина быстро уносит его к городу. И Иванцов не сразу понимает, что с машиной что-то не так. Это не кабина эмки, выделенная ему для того, чтобы довезти до аэродрома, это другая машина. Невероятная и странная панель, со светящимися огнями и стрелками. А мимо пролетают яркие витрины магазинов. Мелькают вывески, разноцветные огни. И множество невероятных и незнакомых машин впереди, сзади светятся красными и желтыми огнями. Несутся рядом, впереди, сзади, летят навстречу.

Это не сон, это уже бред.

- Это не бред, - услышал Иванцов. - Это будущее!

Антон с удивлением смотрит на водителя. Он мог поклясться - этого парня никогда не видел, но лицо кажется знакомым и откуда-то знает его имя - Сергей. Он плавно крутит руль, больше похожий на маленький штурвал. Машина разгоняется. Слышится звук мощного мотора, в который вплетается музыка, казалось звучащая отовсюду. И слова песни, задевающие за живое:

- От героев былых времен, не осталось порой имен...

Слова правильные, грозные, они пронзают насквозь, продирая морозом по спине. Голос, интонация... все говорит о том, что песню писали пережившие страшную войну.

- ... И мальчишкам нельзя, ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть.

Сильная песня! А это значит...

Антон смотрит на Сергея.

- Сейчас ты все увидишь и поймешь. - Парень не говорит. Его слова сами возникают в голове.

Машина с широкого проспекта сворачивает на площадь и останавливается среди таких же машин. Ночь вдруг меняется на солнечный день, и Антон видит широкую аллею с фонтанами, а в конце монументальное сооружение со стелой.

- Это Поклонная гора, - говорит Сергей. - Пойдем.