Владислав Стрелков - Тропой мужества

Лейтенант забрал у них красноармейские книжки. Перелистал. Сержант Зимин Иван Кондратьевич, семнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный. Рядовой Васин Дмитрий Николаевич, шестнадцатого года рождения, рабочий, беспартийный.

Поступили доклады с капониров. Там тоже имелись убитые и раненые.

Легкораненых перевязали. С тяжелым было труднее. Санитар только руками развел.

- Я ничего не могу поделать, - сказал он, отведя лейтенанта в сторону. - Осколок в груди. Мы его перевязали, но толку, внутреннее кровотечение мне не остановить.

- А если осколок достать?

- Нечем доставать, - помрачнел санитар. - Парня в госпиталь надо срочно, но не довезем...

Последние слова он произнес почти шепотом. Куралов кивнул, и направился к раненому. Боец был в сознании. Дышал тяжело, с хрипом. Максим сел рядом, взял красноармейца осторожно за плечо.

- Все хорошо будет. Все хорошо... - больше выдавить из себя лейтенант не смог.

Боец вдруг обмяк и вытянулся. Глаза остекленели. Умер. Куралов почувствовал, как его накрывает волна горя. Но его вдруг как током ударило, и напряженная волна двинулась вверх, к голове. А когда она докатилась... сознание погасло, а потом взорвалось мириадами ярких звезд. И нестерпимой болью.

Невозможной.

Невыносимой.

И вдруг все стало как прежде. Боль ушла мгновенно, лишь осталась выступившая испарина. Максим вытер лицо лукавом. Потер глаза и мелко моргая осмотрелся. В каземате кроме тел погибших никого не было. Санитар с ним не пошел, вернулся в центральный.

- Чт-т-то это было? - тихо заикаясь спросил лейтенант.

'Это - прививка от слабости, - сказал гость. - Я показал тебе смерть. И как я ощущаю её каждый раз'. 'Но зачем?' 'Чтоб твои бойцы видели не тряпку, а командира, сделанного из стали! - ответил Маргелов. - Негоже им видеть твои слезы сейчас'. 'В твоём будущем все такие жестокие и циничные?' 'Считай как хочешь. Но это и твоё будущее. Мы все делаем своё будущее. Здесь и сейчас'. 'Ну да, а немцы мне мешать не будут?' 'Вот и сделай, чтобы они не смогли помешать. НИКОМУ!'. 'Да, ты прав, извини... просто я никогда так близко смерти не видел'.

Куралов прикрыл умершему глаза и поднялся. С трудом. Постоял, собираясь с мыслями.Потер лицо, оправился и вышел.

Личный состав капонира старался в сторону каземата, где находились тела погибших не смотреть. Но когда лейтенант появился в коридоре красноармейцы на мгновение замерли, и поняли. Первым пилотку снял Горохов...

- Перекусить не мешало бы, а, товарищ лейтенант? - обратился один из бойцов.

- Перед боем-то кишку набивать? - спросил Горохов.

- А сытым и погибать веселее! - ответили ему.

Сержант посмотрел на лейтенанта.

- Пусть, - отмахнулся Максим, и направился в закуток.

Сам он ел давно, но сейчас после пережитого вряд ли кусок в горло полезет. Личный состав рассаживался вдоль стен. Красноармейцы растрясли свои ранцы и вещмешки. Кто хлеб достал, у кого сухари имелись, единицы вскрыли консервы. Пока затишье, можно и поесть.

- Это чего у тебя на ложке выцарапано? - послышалось лейтенанту

- Звание, фамилия, имя, отчество, - был ответ, - год рождения ишшо...

- А зачем?

- Потеряется, кто найдет, мож возвратят. Да и вообще...

'А ведь боец прав в своём 'вообще'! - подумал Максим, точнее его гость. - Ложка ложкой, а медальоны у всех ли имеются?'. 'Ну, имеются, а что?'. 'А то! В случае гибели, личность погибшего установить легче. Чтобы не было неизвестного сол... бойца. Подписанные ложки, кружки, котелки, неиспорченные влажностью документы, любые, различные справки, партийный и комсомольский билеты, даже квитанции. Все это поможет потом в установлении личности погибшего'.

'Но медальоны же есть! - подумал Максим. - Причем хорошие. Их сменили совсем недавно. Сначала у нас были уставные жестяные коробочки. Небольшие, размером со спичечный коробок, однако он оказался не герметичен, и бланк, на котором вписывались данные бойца, и сама коробка, при попадании воды быстро приходили в негодность. В начале сорок первого нам выдали другие футляры для медальонов в виде пластмассового восьмигранного цилиндрического пенала, внутрь которого вкладывался бумажный бланк. Причем бланк должен быть в двух экземплярах'. 'Медальоны медальонами. Только не всегда их заполняли'. 'Как это? - удивился Куралов'. 'Так это! - ответил Маргелов. - Обычное суеверие - заполнить смертный медальон, многие считали плохой приметой'.

'Та-а-ак!' 'Стой! - притормозил Максима Василий. - Хочешь опросить бойцов - заполнили ли они медальоны?'. 'Да, а что?' 'Не советую...'.

'Понимаю... - вздохнул Максим, после недолгого молчания, - понимаю - все мы погибнем тут. И как делать будушее?'

Он достал тетрадь. Открыл. Перечитал последние записи. И какой толк от записей, если они никуда не попадут? Уйти одному? Но я командир. Нельзя лично мне уходить. Это будет нарушение приказа и предательство по отношению к его бойцам. И живым. И уже погибшим. Надо кого-то послать. Причем одного. Двоим такой секрет нельзя доверять. Но кого послать? Кому отдать приказ? Такому, чтоб донес тетрадь с ценной информацией? Все его бойцы подготовлены хорошо.

'Однако опыта у них не имеется, - подумал Маргелов. - Имеется только один кандидат'. 'Горохов? - догадался Максим'. 'Больше некому. Из всех твоих бойцов сержант единственный имеет большой боевой опыт. Нынешний бой не в счет'. 'Ты пожалуй прав'.

- Горохова кликни, - приказал лейтенант, ближайшему бойцу.

Сержант зашел в каземат защиты входа капонира через минуту.

- Вызывал, командир?

- Вызывал, - кивнул Куралов, - проходи.

Максим выглянул в коридор и закрыл отсекающую дверь.

- Вот что, Михаил Савельевич, - обратился лейтенант по имени-отчеству, отчего у сержанта брови поползли вверх. - Не удивляйся, просто есть одно важное поручение для тебя.

- Настолько деликатное, что остальным знать необязательно? - усмехнулся Горохов.

- Особой важности, - подтвердил Куралов. - Фактически.

Недоверчивая улыбка медленно сползла с лица сержанта.

- Не шутите?

- Да уж какие шутки? Вот...

И Максим показал тетрадь.

- Тут такие сведения, что может спасти тысячи жизней на три дня вперед. А если брать больший срок, то и миллион.

На лице Горохова вновь недоверие. И пришлось лейтенанту пояснять. Прямо в тетради на чистом листе он примерно нарисовал карту. Затем направления основных ударов немцев на момент двадцать седьмого июня. Сержант с удивлением следил за движением карандаша.

- Откуда это? - изумленно спросил Горохов.

- А это как раз секрет ОГВ. Ты и так узнал больше чем надо.

- Ладно, тогда получается, немцы уже Минск окружили? А там знают? - и сержант ткнул пальцем примерно на северо-восток.

- Не думаю. Хватятся, конечно, но будет поздно.

- И эту тетрадь нужно доставить командованию?