Максим Дынин - О дивный Новый Свет!

– С удовольствием. А, еще лучше, пусть Володя расскажет. Он о войне знает практически все.

Когда я вышел на палубу, «Астрахань» уже подходила к «Форт-Россу». Володя наказал мне отдохнуть – «не забывай, что ты только что болел», а сам отправился к Але планировать, как лучше всего распорядиться нашим неожиданным рогом изобилия. А я хотел было отправиться к себе, но меня вдруг посетила одна мысль. Уж очень меня уже заинтересовал такой факт: ни мы, ни «астраханцы», ни даже выжившие при потоплении «Армении», при перемещении никого не потеряли. А вот из моих бывших соотечественников сюда переместился только Ваня, который тоже русский и православный.

В коридоре я столкнулся с отцом Николаем, выходившим из «Филей», где он только что вел занятия с нашими детьми. Я не нашел ничего умнее, чем задать ему этот вопрос. Но тот не обиделся, и, подумав, сказал:

– Похоже, на то воля Господня – решать, кто должен был здесь оказаться, а кто нет. Только не понятно, кому от это легче – тем, кто остался в своем времени, или тем, которым предстоит построить здесь новый мир. И нам нужно быть достойными того подвига, который Господь на нас возложил.

– Вот только нам бы еще людей, чтобы можно было распорядиться всем этим добром, – вздохнул я про себя.

Климат в Сан-Францискском, тьфу ты, Русском заливе очень изменчив. Город, точнее, место, где будет город, часто окутывают туманы, и никого не удивляет, если едешь по улице, солнечно, двадцать пять градусов Цельсия, и вдруг за пятиметровым пригорком въезжаешь в облако с температурой в двенадцать градусов. Особенно часто туман опускается на Золотые ворота и на всю зону вдоль Тихого океана. А вот в восточной части Залива такое бывает реже.

Но иногда туман сдувает дальше на восток, и иногда случается, что Золотые ворота – в лучах яркого солнца, а остров Ангелов, а ныне Русский остров – в тумане и под дождем. А могут погрузиться в туман и Лиличик, и Залив Елизаветы, как теперь назвали бухту между мысом Алексеева и индейской деревней.

Так случилось и в это утро. Еще вчера ярко светило солнце, и наше ополчение под командой Васи (к которому меня, увы, не подпускали врачи) пристреливало новое оружие, добытое на десантном корабле, с другой стороны горы Колибри. До того, наши спецы с Ваниной помощью смогли заправить и "Астрахань", и "Форт-Росс", а на самих кораблях были размещены патрули на случай, если кто-нибудь из посторонних заинтересуется нашими новыми приобретениями. Команды для них у нас, увы, не было.

А сегодня с утра нас окружала молочная пелена, видимость была от силы пятьдесят метров, и мы сидели спокойно за завтраком – все равно, пока туман не рассеется, ничем полезным не займешься. И вдруг где-то далеко, со стороны Россовского полустрова, послышалась канонада. В конце шестнадцатого века порох и ядра были не так уж и дешевы, чтобы бездумно палить по площадям, так что это могло означать лишь, что те, кто открыл огонь, видят, куда они стреляют.

«Астрахани» было приказано готовиться к срочному выходу – радар мог видеть наземные и наводные цели, а многие подводные камни и мели были известны. Но все равно нам не улыбалось потерять единственный наш патрульный корабль, и в тумане он двигался весьма осторожно. На его палубе собрались полтора десятка ополченцев, все с американским оружием – для своего было маловато боеприпасов.

Лишь недалеко от той самой безымянной деревни, где ранили Сару, мы вышли из серого марева. Теперь красные хижины пылали, а метрах в ста от берега стоял корабль под белыми флагами с красным крестом. Я посмотрел в бинокль и увидел, как за фигурками индейцев гоняются другие, в европейской одежде. Судя по флагу, это были англичане.

«Астрахань» мчалась к кораблю, с которого в нашу сторону был сделан пушечный залп. Мы были вне досягаемости их орудий, и ядра упали в воду где-то в двухстах метрах от нас, подняв высокие фонтаны воды.

То, что произошло после этого, иначе как избиением младенцев назвать было нельзя. Лёня решил не тратить почем зря боеприпасы шестиствольных АК-306. Вместо этого, на баке разместился Миша Неделин с тяжелым пулеметом Браунинга М2. Две очереди разворотили заднюю настройку и пушечные порты справа, и больше с пирата не стреляли. Кто-то копошился у носовой пушки, но еще одна короткая очередь, на этот раз из Васиного легкого Браунинга 1919М6, и, желающих сражаться на том корабле больше не осталось.

«Астрахань» летела дальше к берегу, где пираты уже бежали к своим шлюпкам. От сторожевика отделился катер, помчавшийся им наперерез, и другой, в направлении корабля, чье название нам не было известно.

Несколько очередей из Васиного пулемета по скоплению пиратов на берегу, и немногие выжившие повернули обратно, помчавшись вверх по склону. Вокруг валялись мертвые мивоки – мужчины, женщины, дети… Живых индейцев в пределах видимости не было. Катер выскочил на узкий пляж, с него посыпались ополченцы, и через десять минут все было кончено – без единого убитого или раненого с нашей стороны.

Из пиратов на берегу выжили лишь трое – причем все они были ранены. На всякий случай проверили все тела, но ни одно из них не подавало признаков жизни. Немногих выживших индейцев мы обнаружили в бане, до которой сыны туманного Альбиона просто не успели добраться, но по которой они сделали несколько выстрелов. Из ста шестидесяти жителей в живых остались восемь женщин, почти все раненые, и трое детей – две девочки и один мальчик лет шести.

Мы не взяли с собой Сару, так что мне пришлось объясняться с ними самому. Вряд ли они что-либо поняли. Но нас они уже не боялись, хотя, когда Саша Дерюгин начал их перевязывать, смазывая раны и ссадины йодом, они снова начали кричать. Но, увидев, что мы не желаем им зла, индейцы быстро успокоились, и одна из девочек даже доверчиво взяла меня за руку, когда мы пошли вниз к нашей шлюпке.

На корабле же из двенадцати человек, десять из которых были в кормовой надстройке, двое в носовой, в живых остался лишь капитан корабля, запершийся в своей каюте. Потом мне рассказали, что, когда ребята вышибли дверь, тот попытался было качать права, утверждая, что имеет корсарский патент и волен воевать со всеми, кто не является подданным британской короны. Но, осознав, что именно произошло, чему поспособствовала пара пинков, он резко поменял свой тон и рассказал, как они здесь оказались.

Вскоре после похода Дрейка, два корсара попытались повторить его «подвиг» и отправились в обход Южной Америки, но ни один из них не вернулся. С тех пор корсары действовали, как правило, в Карибском море, где французов было намного больше – и они не гнушались время от времени поохотиться на своих английских коллег.