Игорь Валериев - Поход [litres]

– Господа, я готов ответить на ваши вопросы, – по-русски произнёс Ли.

Из дальнейшего допроса, а точнее, вежливого разговора, стало известно, что если пару месяцев назад китайское правительство вдовствующей императрицы Цзы Си придерживалось дружественного нейтралитета по отношению к боксёрам, то в конце мая императрица открыто выразила поддержку приверженцам сект «кулака» и «ножа», назначив председателем кабинета министров принца Дуань-вана, бывшего ярым сторонником ихэтуаней. Генерал Не по указанию из Пекина был вынужден содействовать восставшим в их борьбе с «заморскими дьяволами».

– Я не удивлюсь, если в ближайшие дни наша империя объявит войну всей коалиции. Я маленький человек, не мне обсуждать действия моего императора и правительства, но я боюсь той реки крови, которая прольётся, и не понимаю, почему там наверху не видят, к чему ведёт это восстание и возможная война. У ихэтуаней сотни тысяч бойцов, но они со своими мечами и копьями не смогут противостоять пушкам и пулемётам. Когда я очнулся в усадьбе, мой конь, на котором меня везли связанного, как раз проходил ворота, и я увидел кровавую кучу трупов моих соотечественников. По ранам я понял, что было применено то страшное оружие, которое до этого стреляло в конницу генерала Не. Это страшно и горько! Нам не победить… – грустно закончил свои ответы на вопросы офицер Ли.

Серп прибывающей луны изредка бросал сквозь облака тусклый свет на лагерь войск Поднебесной империи, освещая белые палатки солдат и темно-синие офицеров, стоявшие недалеко от китайских кварталов Тяньцзиня. По всему лагерю горели костры, на которых в котлах кипятили чай и варили рис для позднего ужина.

Ночь была горячая, душная, из-за чего солдаты сидели на циновках в одних шароварах, покуривали длинные трубки, пили чай или разбавленное теплое ячменное вино из маленьких чашек. Над лагерем стоял гул войска, которое пережило ещё один день войны. Какие-то бойцы кричали, шумели, бранились, пели заунывные песни. Другие солдаты молча слушали, поддакивали и чистили свои ружья. Третьи, полураздетые, подложив под себя циновки, вповалку спали под открытым небом между палатками и, разбитые от усталости после дневной пальбы, наевшись вволю риса, сотрясали застывший воздух своим могучим храпом.

Посредине лагеря большие бумажные промасленные фонари, повешенные на треноге, и пестрые треугольные знамена, украшенные лентами и бахромой, с нашитым иероглифом «Не», указывали, что здесь находится палатка начальника китайских войск генерала Не Шичэна.

Эта палатка ничем не отличалась от прочих офицерских палаток. Повешенный внутри бумажный фонарик тускло освещал разложенные на земле гаоляновые циновки, стеганые одеяла, маленькую, очень жесткую, обшитую узорами подушку для головы, кованый ларец с бумагами, шашку и револьверы генерала. Сам генерал – также в одних шароварах – сидел в позе лотоса и тупо смотрел на лист рисовой бумаги в своей руке.

«Эта старуха выжила из ума, – подумал генерал, ещё раз зафиксировав взгляд на заголовке. – ”Декларация о войне”. О Великий Будда, спаси мою страну! До какой же степени надо потерять разум, чтобы разом объявить войну Великобритании, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, Японии, САСШ и России».

Этот листок генералу вручил адъютант, получивший его с телеграфа Тяньцзиня. Сегодня, восьмого июня, Пекин официально объявил войну коалиции вышеперечисленных государств. Генерал вновь уставился в листок невидящим взглядом, пытаясь осознать ту катастрофу, в которую стремительно катилась его страна.

Не Шичэн стал генералом во время китайско-японской войны девяносто четвертого – девяносто пятого годов. По её окончании был назначен командующим войсками Чжилийской провинции. Следующим шагом должно было быть место наместника, или, как теперь называлась эта должность, губернатора провинции Чжили. Его имя, как самого молодого и талантливого генерала, было известно самому императору. Но тут всё стало разваливаться буквально на глазах.

Сокрушительное поражение Цинской империи и подписание в девяносто пятом году Симоносекского договора закрепило за японцами территориальные приобретения в виде островов Тайвань, Пэнху и Ляодунского полуострова, а также принудило цинское правительство к выплате больших контрибуций. Кроме того, китайцы обязывались признать независимый статус Кореи, что открывало для Японской империи перспективы открытой экспансии в этой стране. Но успехи японцев вынудили великие державы осадить их чрезмерный пыл. Под нажимом России, Франции и Германии правительство Страны восходящего солнца пошло на пересмотр подписанных ранее договоренностей и отказалось от Ляодунского полуострова в обмен на дополнительные денежные компенсации.

Генерал злорадно улыбнулся, радуясь дипломатическому поражению своего древнего врага, но тут же горько поджал губы.

Пользуясь слабостью Китайской империи, Германия первой решила присоединить ещё кусочек её территории к уже имеющимся. Убийство китайцами в девяносто седьмом году в Яньчжоу двух немецких священников одной из католических миссий, которые Второй рейх активно внедрял по всему Китаю, послужило поводом для начала активных военных действий германцев. Спустя две недели после трагического происшествия к берегам Китая по прямому указанию Вильгельма II причалили три военных корабля. Немецкий десант высадился в Цзяо-Чжоу, и в результате, если можно было это так назвать, «переговоров» немцы получили разрешение на строительство своей железной дороги и передачу Цзяо-Чжоу в аренду Германской империи сроком на девяносто девять лет.

Генерал тоскливо усмехнулся, из-за чего ноздри его узкого носа расширились, а на гладком лбу образовались глубокие морщины. Тяжело было вспоминать события тех лет, когда иностранные державы буквально вырывали под себя куски земель проигравшей империи.

Великобритания, надавив на китайское правительство, напомнив о результатах опиумных войн, получила в июне девяносто восьмого в аренду порт Вэйхайвэй, в результате чего появилась колония Британский Вэйхай. Кроме того, по соглашению с Китаем англичане заняли полуостров Цзюлун и расширили территорию присоединенного еще по результатам опиумных войн Гонконга до четырёхсот пяти квадратных миль.

Французы в мае того же года заключили с цинским руководством договоры аренды бухты Гуанчжоувань и лежащего перед ней острова Дунхайдао для возведения военной базы. Кроме того, галлы получили право постройки железной дороги от Тонкина до Юньнань и Лунчжоу, а также обязательство Китая не отчуждать пограничные с Французским Индокитаем территории третьим державам.