Игорь Валериев - Поход [litres]

Буквально через десять минут я оказался в медвежьих объятиях Арсения. Заматеревший за те пять лет, что мы не виделись, Тарала превратился в крепкого как дуб мужчину. Судя по всему, на месте он не сидел, а переходы с обозами по Приамурью и Китаю сделали из него настоящего сибирского первопроходца.

– Тимофей, как я рад тебя видеть! Или к вам теперь только ваше высокоблагородие обращаться?! – улыбаясь и смеясь глазами, держа за плечи и отодвинув от себя, спросил Тарала.

– Дать бы тебе по сопатке за такие слова, да слишком рад тебя видеть.

Рассмеявшись, мы вновь заключили друг друга в объятия.

Пройдя в дом, Арсений уже начал отдавать распоряжения прислуге готовить ванну и накрывать на стол, но я его остановил и обозначил проблему с Бутягиными и Беневской-младшей.

– Это не проблема, Тимофей. Касьянов с семьей убыл в Иркутск. Я жену с дочкой тоже с ним отправил. Неспокойно здесь. У него в доме и поселим. Думаю, Александр Васильевич не будет против моего самовольства, тем более, я должен следить за его сохранностью. А там во флигеле только дворник-старик с женой остались.

– Арсений, как-то неудобно.

– А ты думаешь, что Александр Васильевич тебе бы отказал?! Или не поселил бы у меня дома, если бы он здесь остался, а я уехал?! В общем, никаких возражений. Твоих друзей поселим у Касьянова, а ты поживешь у меня. Возражения не принимаются! Кстати, а Мария Аркадьевна – это не дочь ли генерал-лейтенанта Беневского, помощника генерал-губернатора Гродекова?

– Она…

– Да, Тимофей Васильевич… – Тарала удивлённо покачал головой. – А что, зятья генерал-лейтенантов, как правило, тоже становятся генералами. Не так ли, ваше превосходительство?!

– Арсений!..

– Всё! Всё! Молчу! – шутливо прижал ладонь к губам Тарала. – Сейчас закажу выезд, возьмем еще извозчика и поедем за твоими друзьями.

В больницу мы приехали, когда там уже закончилось оказание помощи раненым с пароходов. Несмотря на возражение двух Марий и Павла Васильевича, которые хотели остаться в больнице на ночь, отвезли их в дом Касьянова, где передали, ошарашенных обстановкой купеческого дома, на руки дворнику Акиму и его жене, выполнявшей у купца на старый манер роль ключницы. Оставив Бутягиных и Беневскую наслаждаться достижениями цивилизации, отправились домой к Арсению, где меня уже ждал с багажом вездесущий Севастьяныч, умудрившийся как-то узнать, где я остановился, а также ванна, ужин и дружеская беседа, затянувшаяся за полночь.

От Арсения я узнал, что двадцать девятого июня из Благовещенска в Хабаровск ушли боеспособные роты второго и четвертого Восточно-Сибирских линейных батальонов, две сотни Амурского казачьего полка, обе батареи артиллерийской бригады, полевой подвижный и запасной госпитали. В городе боеспособных частей практически не осталось. Мобилизованные в первый и второй Благовещенские запасные батальоны практически не имеют вооружения и обмундированы кто во что горазд.

– Арсений, как такое возможно?! Со мной немного информацией поделился полковник Кольшмидт. Он тоже не понимает действий губернатора Грибского. Когда мы шли мимо Сахаляна, я в бинокль рассмотрел позиции китайцев на той стороне. Их там как тараканов, а у нас город без защиты!

– Завтра я тебя познакомлю с одним человеком. У него на крыше дома установлен телескоп. Любит он на звёзды смотреть. Вот и посмотришь на китайский берег ещё ближе. Давай-ка ещё по одной за встречу, – опрокинув в рот рюмку чистой как слеза водки, Арсений поставил её на стол и сумрачно посмотрел куда-то выше моей головы. – Знаешь, Тимофей, я не знаю ответа на твой вопрос. Наши китайские партнёры в один голос говорят о скором нападении на Благовещенск. В «маньчжурском клине», где мы закупаем скот, почти никого не осталось. Все бегут в Китай, оставляя скот, птицу. Те, кто остался, смотрят на тебя как через прицел. Я уже не доверяю своим китайским работникам. Из Харбина от нашего отделения идут тревожные сведения, последние пару недель происходят постоянные нападения на охранную стражу Китайско-Восточной железной дороги.

Я посмотрел на свою рюмку, где был любимый мною вишнёвый ликёр, и отставил её в сторону. Дотянувшись до графина с водкой, я набулькал в фужер грамм сто и залпом выпил.

– Что-то на тебя не похоже, Тимофей.

– Знаю, Арсений. Но давно так на душе не было тяжело. Ладно я. Присяга обязывает принять мне смерть, защищая отечество. Но ты даже не представляешь, что случится, если ихэтуани ворвутся в город. Я видел в Таку, на пути и в самом Тяньцзине, что они творят. Ты не представляешь, они даже своих, кто принял христианство, не жалеют. Рубят головы и женщинам, и детям! Сжигают живыми! Фанатики! Звери!

– Это правда?!

– Арсений, ты знаешь, у меня своё кладбище уже за сотню перевалило. Я отнюдь не ангел, руки по локоть в крови, но то, что творят ихэтуани – это страшно!

– Хорошо, что своих отправил с Касьяновым. Ты его не осуждай, Тимофей. У него двое внуков-погодков. Дочка, Татьяна Александровна, с ними приехала прошлой осенью, что-то у неё с мужем в Томске не срослось. В общем, жена и дочь насели, буквально заставили уехать в Иркутск.

– И правильно сделали. И ты молодец, что жену с дочкой отправил, жалко, что не познакомились.

– Познакомишься ещё.

– Это точно! А теперь рассказывай, где в Благовещенске можно найти оружие.

– Какое?! – удивлённо уставился на меня Арсений.

– Любое. Винтовки, охотничьи ружья, любой холодняк. Всё, чем можно вооружить ополчение.

– Думаешь, губернатор на это пойдёт?

– А городская дума зачем?! Глава города?

– Ну… городской глава Кириллов Александр Васильевич у нас, как всегда, заболел.

– Понятно, – мне действительно было понятно. В моё время многие чиновники таким образом решали сложные проблемы. Заболел, а пока на больничном, глядишь, и кризис рассосётся. – Кто из управы города может взять на себя ответственность?

– Думаю, Верещагин Пётр Владимирович. Он решительный человек.

В общем, разошлись из-за стола за полночь, решая, как на низовом уровне можно решить вопрос об обороне города.

С утра размялся во дворе дома Таралы, проделав несколько ката с шашкой, благо забор позволял укрыться от посторонних глаз. Пока Севастьяныч сливал воду для моего умывания по пояс, услышал от него свежие новости. Что меня удивляло в денщике, кроме хозяйственности, так его какая-то запредельная коммуникативность, позволяющая получать отовсюду информацию и ясно, точно и ёмко её доводить. Прирождённый разведчик-аналитик, который ещё и одежду с обувью почистит, и покушать добудет, и стол накроет. Повезло мне, одним словом. Такого кадра не отдам никому.

Михаил Севастьянович довёл до меня, что вчера вечером Грибский отправил на первый пост две роты второго Восточно-Сибирского линейного батальона, сотню Нерчинского казачьего полка и шесть орудий артиллерийской бригады. Для защиты города осталось два орудия, одна рота, казачья сотня, местная команда и запасники без оружия.