Игорь Валериев - Поход [litres]

– Какая ещё лошадь? – девушка недоуменно посмотрела на меня, а вторая Мария понятливо усмехнулась. Надо было отвлечь Беневскую и помочь ей перебороть стресс.

– Здесь, на «Селенге», лошадь одного из казаков убило. Но это так, просто интересный факт. Мария Аркадьевна, вы сможете дальше помогать Марии Петровне?

– Да, – как-то неуверенно произнесла Беневская.

– Очень хорошо. Я сейчас дам команду всех раненых перевести на блиндированную «Селенгу» и спустить всех в трюм. Как я посмотрел, пули корпус этого парохода не пробивают, поэтому раненые будут в безопасности. Вам же придётся за ними ухаживать. Вы согласны?

– Да, – почти одновременно твёрдо ответили обе Марии.

На перемещение раненых в одно место, оказание им помощи знахаркой, к которой присоединились её муж и Беневская, ушло где-то около часа. После этого три парохода двинулись вверх по реке к Благовещенску. К городу подошли после шести часов вечера. Обстрелов больше не было. Посыльные успели первыми, поэтому нас встречала толпа народа на набережной и пристани.

«Ну, здравствуй, Благовещенск. Давно я здесь не был. Посмотрим, как ты изменился. Заодно и осаду переживём», – думал я, глядя на приближающий причал.

Прибытие в Благовещенск вышло очень суетливым. На пристани наши пароходы встречали исполняющий обязанности коменданта города подполковник Орфенов Николай Александрович и мой старый знакомый полицмейстер Батаревич Леонид Феофилактович, ставший надворным советником. Последний быстро организовал телеги для перевозки раненых в больницу общины сестёр милосердия. Бутягины и Беневская-младшая отправились сопровождать своих пациентов, а я вместе с Георгием Михайловичем отбыл на доклад военному губернатору.

– Господин капитан, как вы считаете, этот инцидент – провокация ихэтуаней или китайских властей? – задал мне вопрос по окончании моего представления и доклада генерал-лейтенант Грибский, чем-то похожий из-за седой шевелюры, носа с горбинкой и пронзительного взгляда из-под черных бровей на белоголового орлана из семейства ястребиных.

– Ваше превосходительство, капитан парохода «Михаил» доложил, что китайские таможенники ссылались на приказ айгунского амбаня, а открыть огонь по пароходам приказал китайский офицер в звании цаньлин, что соответствует командиру полка в нашей армии… – Я не опустил глаз под тяжёлым взглядом губернатора. – К сожалению, я не знаю, о чём разговаривал полковник Кольшмидт с китайскими чиновниками, он тяжело ранен в грудь и находится в бессознательном состоянии, но я видел, как казаки прикладами выгоняли с палубы «Селенги» китайцев. Поэтому считаю, что требования, которые они высказали, были оскорбительными для Российской империи. Иначе Виктор Брунович, как спокойный и выдержанный офицер, так бы не поступил.

– Я услышал вас, господин капитан, – губернатор на пару мгновений задумался, а потом произнёс: – Как офицера для поручений при штабе Приамурского военного округа я попрошу вас пока исполнять вместо Виктора Бруновича обязанности комиссара в пограничной страже Амурской области. Тем более мне доложили, как вы пять-шесть лет назад гоняли по Амуру хунхузов.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

На этом мой доклад и представление военному губернатору Амурской области закончились. Пора было подумать, где преклонить голову, да и о местопребывании Бутягиных и Беневской, особенно последней, как одинокой девицы, надо было что-то решать.

Я стоял на крыльце резиденции военного губернатора и думал, куда направиться в первую очередь. Солнце уже начинало садиться за горизонт.

– Здравия желаем, ваше высокоблагородие. Рады видеть вас в Благовещенске, – прервал мои мысли дружный хор из нескольких голосов.

Повернув голову, я увидел двух молодых казаков и приказного постарше.

– Не узнаете, ваше высокоблагородие?! Приказный четвертой сотни Журба Григорий. Зимой девяносто пятого ваша и наша сотни в устье Сунгари большую банду хунхузов, шедшую из Лахасусу, разгромили. А вы тогда мне жизнь спасли.

Я смотрел на статного казака, у которого от левого виска через бровь, всю щеку, скрываясь в усах, шёл глубокий шрам.

– Если бы вы тогда варнака в шею шашкой не ткнули, то он мне бы голову снёс, а так только метку оставил на всю жизнь, – видя, что я не могу вспомнить, произнёс казак. – А потом после боя ещё и перевязку сделали. Успокаивали, что глаз на месте, и говорили, что вы ещё на моей свадьбе погуляете, так как любая казачка за такого героя замуж пойдёт.

– Братец! Живой остался! – я спустился с крыльца и заключил казака в объятия. Молодые казаки смотрели на эту картину круглыми от удивления глазами.

Когда я разжал объятия, Журба сделал шаг назад и, сняв фуражку, в пояс поклонился.

– Спаси и сохрани вас Господь, ваше высокоблагородие, – казак перекрестился. – Мамка с батькой и жена постоянно за ваше здравие свечи в церкви ставят.

– Значит, нашёл свою казачку? – с улыбкой спросил я.

– Нашёл, – приказный счастливо улыбнулся. – Сыну второй год уже идёт. Скоро у него братишка или сестрёнка появится. А тут мобилизация, будь неладны эти узкоглазые.

Я достал кошелёк, из которого извлёк золотой полуимпериал.

– Возьми, братец, на зубок сыну, раз на свадьбе, как обещал, не смог побывать.

– Спасибо, ваше высокоблагородие. Как память хранить в семье будем. От отца к сыну, внукам и правнукам беречь завещаю. Вот вам истинный крест, – казак истово перекрестился.

– Вот и хорошо. А здесь что делаете, приказный?

– Пока пятая и шестая сотни мобилизуются, то в разъездах, то, как сегодня, при военном губернаторе посыльными службу несём, – почувствовав, как изменился на официальный мой тон, бодро отрапортовал казак, вытянувшись во фрунт. – Вам, может, помощь в чём нужна? Слухи о том, как китаезы наши пароходы расстреливали, по городу гуляют. И как вы им из ружей-пулемётов отпор дали, тоже гутарят.

– Подскажи-ка мне, Журба, купцы Касьянов или Тарала в городе?

– Арсений Георгиевич в городе вчера точно был. Лично видел. Мы с его лабаза крупу для сотни получали.

– А где он теперь живёт? Он мне писал, что дом здесь купил.

– Сейчас всё устроим, ваше высокоблагородие.

– Митька, – приказный развернулся к молодым казакам, – дуй бегом на конюшню. Чтобы одвуконь здесь мигом был. Проводишь верхами его высокоблагородие до дома купца Таралы и мухой назад.

Через пару минут, пока я у Григория узнавал новости об офицерах Амурского казачьего полка, Митька рысью подскакал к нам, держа в поводу ещё одну коняшку. По-другому и не назовешь. Как-то за пять лет отвык я от лошадей таких размеров. В усадьбе для верхового выезда управляющий Сазонов недорого приобрёл для меня красавца дончака. По сравнению с ним приведенный коник был похож на пони. Судя по длинной шерсти, якутская порода. Но, как говорится, «дареному танку в дуло не смотрят». Запрыгнув на коняшку и поблагодарив Журбу, я порысил за казаком, указывающим путь. За спиной успел услышать: «Вона он какой, Ермак! А я-то думал, он саженного роста и кулаки как голова…»