Александр Харников - Турецкий марш [litres]

Тем временем наш штаб – Ильин, Волгин и еще пара других «эскадренных», ну и я в их числе – решили встретиться с местными. Как оказалось, большинство населения города составляли турки: алфатарские болгары почти все сбежали в Россию еще в XVIII веке, и хотя пара десятков из них попытались потом вернуться, турки успели отдать их дома переселенцам из Анатолии. Примерно тогда же была разрушена старая церковь, и лишь совсем недавно крохотная христианская община города получила долгожданное разрешение построить новый храм. Но даже их выселили вместе с силистрийскими христианами несколько дней назад, и куда они подались, местному башкану было неизвестно.

Турки встретили нас на удивление приветливо. По словам башкана, им успели рассказать, что русские защищали турецкое население от болгар, так что нас накормили и разместили в своих домах, а частично – в домах, оставленных болгарами. В караван-сарае же оказалось столько клопов и блох, что те, кто не поместился в «частном секторе», включая и вашего покорного слугу, предпочли заночевать в палатках.

Ночью шел мелкий противный дождь, и я все никак не мог заснуть. А утром я вдруг услышал детский голос:

– Эфендим, эфендим!

Земля все еще не высохла, но хотя бы светило солнце. У палаток стоял турчонок и что-то верещал по-своему. Один из задунайцев перевел:

– Чоджук [42] Ребенок ( тур .). говорит, что турецкие аскеры движутся по дороге из Гази.

– Спроси его, почему он нам об этом решил сообщить, – попросил я.

Турчонок в ответ на вопрос что-то затараторил, а казак перевел:

– Его ата [43] Отец ( тур .). сказал, русские не обижают нас, турок. И что они все равно победят. Но если мы их предадим, то могут нас и вырезать.

Я хотел было сказать, что нет, не вырежем, мы не такие, как вдруг подумал: а пусть боятся! Поблагодарив мальчика, я отправился к Ильину.

Оказалось, тот уже все знал: у нас был штатный беспилотник, который и обнаружил турецкий отряд, численностью примерно в тысячу человек – почти в четыре раза больше, чем у нас. А также еще и то, что одновременно с востока приближается еще один турецкий отряд – наверное, это гарнизоны поселений, ушедшие перед приходом наших. Этих было не так много, но, наверное, три-четыре сотни наберется.

Информация об этом ушла «куда надо». Но до прихода подкрепления пройдет немало времени. Да и оборонительная позиция наша не самая лучшая, разве нам повезло, что ночью был дождь и по полям теперь конным строем нас уже не обойдут, слишком сейчас вязко. В поселке бой принимать не хотелось: местные запросто могли ударить нам в спину.

Мне было поручено на рожон не лезть и заниматься отстрелом офицеров, как сказал Ильин: «Это у тебя худо-бедно получается, а вот все остальное, скажем прямо, откровенно хреново». Ну что ж, спасибо на добром слове… Позицию я занял в рощице, вырыв на скорую руку три окопчика и плюхнувшись в один из них. Я еще успел замаскировать их ветками и выложить сухими листьями окопчик – не так грязно будет. Проверил винтовку, боеприпасы, бутыль с водой – хрен знает, сколько тут сидеть, а пить может захотеться. И достал фото Мейбел.

Ну что ж, любимая, если меня не станет, то не поминай лихом и будь счастлива. Ты-то без меня всяко проживешь, а вот я без тебя… И какая нелегкая заставила тебя ломануться на фронт? Дура ты, хоть и умная. Но что поделаешь…

Я встал на колени, они сразу намокли, даже сквозь листья, и прочитал «Отче наш», «Богородицу», молитву за рабу Господню Аллу и за все православное воинство… А потом, неожиданно для себя, поцеловал крестик и запел, как в детстве на Крестопоклонной:

Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое; победы православным христианом на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

19 (7) ноября 1854 года.

Лондон. Тауэр.

Сэр Теодор Фэллон, заложник. Или наложник?

Когда сэр Альфред Спенсер-Черчилль пришел ко мне вчера с извинениями, то я решил слегка «наехать» на него:

– Сэр Альфред, я весьма сожалею, что мое заточение в этом историческом месте нарушает пусть не букву, но дух наших договоренностей. Но я готов вас выслушать.

– Сэр Теодор, пришли страшные вести из Добруджи. Русские захватили ее и движутся к Силистрии. Наш флот ушел с Черного моря и держит оборону – так они это назвали – в Мраморном море. По крайней мере две вражеские эскадры действуют в непосредственной близости от Англии, наша торговля с Америкой и со Скандинавией, и даже наше сообщение с Ирландией практически прекратились. Разве что торговля с Францией, а также через Францию с Североамериканскими Соединенными Штатами и с нашими колониями в Америке, еще не полностью встала, хотя и там настолько повысились страховые премии, что… Впрочем, я думаю, что вам и так все понятно.

– Сэр Альфред, полагаю, в данной ситуации лучшим решением был бы мир с Россией. И чем скорее, тем лучше. Пусть французы и далее бодаются с русским императором, назвавшим их императора «другом», а не «братом».

– Из Франции… – Альфред на мгновение замялся, а потом со вздохом произнес: – Эх, вы все равно всё узнаете, так что лучше буду с вами честен до конца. Оттуда новости ничуть не лучше. Другой «наполеончик», Наполеон-Жозеф, перешел границу с Лотарингией и идет на Париж. Гарнизоны городов по пути следования переходят на его сторону. Он даже пообещал немецкоязычным владениям Франции независимость, так что и те за него горой. По непроверенным данным, Луи-Наполеон уже бежал из Парижа. Вполне вероятно, что он направляется в Англию. Как будто у нас тут мусорное ведро! [44] Когда свергнутый заирский диктатор Мобуту Сесе Секо захотел поселиться во Франции, именно так отреагировал один из французских политиков. Возможно, придется его выдать Франции в обмен на хорошее отношение со стороны нового Наполеона.

– А с русскими Франция воевать больше не будет, так это надо понимать?

– Нет, не будет. И турки сейчас в полном расстройстве: такого разгрома они не ожидали. Так что, полагаю, нам придется мириться. И именно для этого мы хотели бы с вами обсудить, кто есть кто в России и как именно нам следует к этому подходить. Вы же знакомы вроде и с императором, и с его министрами, и с эскадрой.

– Ну, с эскадрой немного знакомы и вы. А насчет всего остального… хотелось бы получить твердые гарантии, что меня выпустят отсюда и впредь будут со мной обходиться соответственно. И да… чтобы персона, незаслуженно пострадавшая из-за меня, не подвергалась никаким репрессиям.

– Если вы про мисс Мак-Грегор, то никто ее не удерживает.

– Значит, ее выкинули из Голландского дома. И она совсем одна, без денег, без друзей…