Далия Трускиновская - Наследница тамплиеров

Александр Сергеевич здорово перепугался.

Прошло очень много лет со времени его отчаянного побега в Польше. Он давно стал книжным человеком, плохо знающим жизнь за пределами своего ремесла. Весь быт взяли на себя жена и ее дети от первого брака. Он же писал статьи для научных журналов, преподавал, ездил с лекциями, для себя — учил классическую латынь и переводил средневековые трактаты; это увлечение не кормило, но сделало ему имя, и к Александру Сергеевичу обращались за консультациями всякие интересные люди. Он подружился с братом жены, известным физиком, и обожал разговаривать с ним на витиеватые научные темы. Словом, взял от жизни все, что нравилось.

Все бы ничего — но жена, которая была старше на пять лет, сделалась наконец сухой и сварливой ведьмой, и если раньше финансовые вопросы как-то сами собой решались, то теперь она стала бурчать из-за каждого евро, потраченного даже на бумагу для принтера.

Стало ясно — нужно иметь такой заработок, о котором супруга бы ничего не узнала. И этот заработок возник, когда обратился с просьбой о консультации господин фон Рейенталь. Профессор теологии понравился старику, было оговорено регулярное вознаграждение, не слишком большое, но достаточное, чтобы дома не возникало скандалов из-за купленной дорогой книги или поездки на симпозиум за свой счет. Все шло хорошо, но работодатель собрался помирать.

Александр Сергеевич привык к регулярным финансовым поступлениям. Без них ему было плохо. Но в процессе работы на господина фон Рейенталя он узнал практически все об Икскюльской плите. Более того — он совместил эту информацию с научными работами свояка. И узнал он также, что старик отправил любимую правнучку в Протасов на поиски этого сомнительного артефакта.

Профессор теологии рассуждал логически. За годы у него выработалась привычка мыслить системно, строить в голове таблицы, искать и находить незаметные на первый взгляд связи. Или Леонида фон Рейенталь сумеет извлечь из плиты все возможное, или не сумеет. Имеет смысл держать ситуацию под контролем. Если да — отчего бы не откусить от этого пирога свой кусочек? Взяв в долг у коллег необходимую сумму, довольно большую, Александр Сергеевич нанял специалистов из «Часового». И он бы долго еще ждал результатов, если бы Кречет не прислал ему портрет безымянного безумца, преследовавшего Лео. Лицо было Александру Сергеевичу знакомо, вот только он был уверен, что этот человек мертв. А человек был всего-навсего упрятан в какую-то лечебницу со строгим режимом и ухитрился оттуда сбежать.

Этот беглец, сумевший отыскать и вывезти из Риги Икскюльскую плиту, мог поладить с фрейлен фон Рейенталь и получить кусок пирога, на который Александр Сергеевич уже облизывался. Профессор теологии сделал все, что мог, сбил Кречета со следа, и понял, что его присутствие в Протасове необходимо. Хотя бы ради того, чтобы вывести безумца из игры.

И понес же его черт крутиться возле «Трансинвеста», как будто он мог увидеть сквозь землю эту проклятую плиту! Теперь женщины, собравшиеся возле Анюты в ожидании «скорой», убеждены, что он на правах знакомого должен позаботиться и об Анюте, и о ребенке! А это, возможно, расходы. А денег и так остается меньше, чем хотелось бы…

Анютина сумка осталась там, где лежала всегда во время прогулок, — в Феденькиной коляске. В сумке должен быть телефон, в телефоне — номера Анютиных родственников и знакомых. Конечно, кто-то должен им позвонить, позвать на помощь! Но почему профессор теологии Александр-Маартен ван Эйленбюрх?

Вся теология в этот миг со свистом вылетела из профессорской головы. Было ясно одно — лучше бы скрыться, пока идет вся эта возня и суета со «скорой» и полицией. Там есть сердобольные женщины, они разберутся, они сами все сделают. Александр Сергеевич начал потихоньку отступать, пропуская ближе к Анюте зевак. Оказавшись за пределами толпы, он оглядел окрестности и увидел переулок, в который можно нырнуть. Там, в переулке, он пошел так быстро, как только мог, и вышел на улицу, параллельную Речной, и спрятался в обувном магазине.

Никто за профессором теологии не гнался. Но кое-что ускользнуло от его внимания.

Среди прохожих оказалось несколько человек, кого хлебом не корми — дай сделать фотку чего-нибудь этакого, щекочущего нервы, желательно с настоящим трупом. Они повыхватывали смартфоны, и не успел профессор войти в магазин, как кадры, в которых он склоняется над Анютой, улетели во всемирную Сеть, в аккаунты Фейсбука и Инстаграма.

Женщины нашли Анютин телефон и обратили внимание на номер, который был обозначен как «дядя Боря». Дяде тут же позвонили и сообщили, что племянница попала в беду.

Борис Семенович Успенский, получив такое сообщение, сразу ответил, что никаких племянниц не имеет, и это была чистейшая правда. Но, поняв, что беда стряслась возле «Трансинвеста», позвонил туда, на пост охраны, и попросил выйти и посмотреть, что случилось.

Охранник же видел как-то Анюту в обществе Митеньки Потапенко, о чем и доложил начальству. Тут Успенский понял, о ком речь. И не на шутку испугался. Сбившая Анюту машина как-то очень легко увязалась с исчезновением референта. Успенский понял: кто-то ведет охоту за Икскюльской плитой.

Он знал, что вытащить каменную плиту из подвала совершенно невозможно, но от того было не легче. Слабое утешение для банкира, попавшего на тот свет, знать — плита все еще под «Трансинвестом». Нужно было узнать, что раскопала полиция: номер машины, сбившей Анюту, имя водителя, прочие подробности. Борис Семенович позвонил Кречету — тот мог по своим каналам все это выяснить. Но Кречет сбросил звонок, а потом и вовсе отключился.

Причина была уважительная — Кречету позвонили из богадельни и сообщили, что пациент пропал. Доктор Моисеенко, навестивший подопечных утром, по дороге на дачу, сказал, что фальшивый Свирский рассуждает вполне связно, практически вменяем. То есть до такой степени вменяем, что спер деньги у санитарки.

Кречет чувствовал себя неловко — в богадельню старый чудак попал с его подачи. Тут же доктору была переведена похищенная сумма — три тысячи рублей. А Кречет, вспомнив про донесение Мурча, взял с собой сотрудника «Часового», Матвея, и поехал к дому на набережной, где жили бомжи, приятели носатого старца.

Бомжи были найдены и получили инструкцию: как только дед появится, любыми способами вызвать Кречета, в противном случае их ждет путешествие за Бережинку, в лес, откуда можно выйти на шоссе, а можно и в болото. Затем Матвей поехал на вокзал, просить помощи у вокзальной полиции, и потом — на автовокзал, а Кречет связался с Аствацаряном.

Мало какой начальник угрозыска обрадуется, узнав, что по его земле шастает человек, собравшийся кого-то убивать. Кречет сделал все, что мог, перекинул Гарику фоторобот будущего убийцы и словесный портрет, сильно пожалев, что не догадался сфотографировать старика возле богадельни. Ему было не до звонков Успенского — Кречет полагал, что банкир опять примется просить о поисках референта.