Далия Трускиновская - Наследница тамплиеров

Лео вздрогнула. Если другой — не удалось бы вывести детей.

Правду сказать невозможно. Что соврать — непонятно. И гордость не позволяет врать, и она же не даст сказать правду…

А Кречет в это время сидел во внедорожнике с профессором теологии. Он надышался сонного газа и еще не совсем очухался, но пытался понять, что хочет объяснить ван Эйленбюрх, и даже задавал вопросы. Ромуальд, освобожденный от гири-двухпудовки, из машины не уходил — ему было интересно послушать ван Эйленбюрха.

Профессор теологии же выспросил про синее сияние и был рассказом Кречета очень доволен.

При этом он следил за подъездом Афанасьевского дома.

Кречета и Лео вытащили на свежий воздух из сауны, это было не слишком сложно. А вот жену Кириллова пришлось тащить через пролом в стене, сделанный как раз так, чтобы протиснуться одному человеку. Ее, естественно, выносили первой — боялись, что худенькая хрупкая женщина может не выдержать. И профессор теологии волновался — больше всего ему хотелось, чтобы шантажисты скончались. Пока они живы — они будут добиваться плиты, ведь они видели, как она действует. А если их не станет — то можно будет договориться с Леонидой фон Рейенталь.

Она будет даже благодарна за научное объяснение сего феномена.

— В сущности, под эти игры с монетами можно подвести научный фундамент, — говорил профессор теологии. — Помните, одно время все газеты писали про Саи Бабу, который доставал из воздуха золотые кольца? В конце концов решили, что это цирковой трюк, и успокоились. Но кольца и цепочки были из настоящего золота, и Саи Баба просто дарил их свидетелям чудес. Возможно, речь может идти об особом способе организации пространства. Кольцо появлялось в руке у Саи Бабы, а где-то в это самое время пропадали золото и камень. Или даже целое кольцо исчезало из ювелирного салона.

— Способ организации пространства? — переспросил Кречет. — Это как?

— Допустим, в самом простом варианте — создание канала, по которому перемещаются предметы. Заклинание — это не столько набор слов, сколько набор звуков, которые работают с пространством. Вспомните учение о музыке сфер. Как? Вы не знаете теории Пифагора? Ладно… — Ван Эйленбюрх покачал головой. — Видимо, есть способ открывать каналы и привязывать их к предметам. Например, к монетам. Это могло быть все, что угодно. Понимаете? Но тамплиеры нуждались в деньгах. И я допускаю, что можно работать с пространством иначе — создавать нужные предметы буквально из атомов и молекул. Вы ведь читали Евангелие?

— Да.

Это было почти правдой — Кречету как-то попала в руки «Детская Библия».

— Помните чудо с двумя рыбками и пятью хлебами, которыми Господь накормил пять тысяч человек? Это можно называть чудом и не задумываться о его механике, а можно назвать особой организацией пространства. Отчего бы Христу и не владеть этим искусством, раз уж оно далось в руки какому-то весьма сомнительному индусу?

Кречет задумался — этого эпизода он не помнил. Просто поверить в то, что Христос откуда-то, с какого-то рынка, позаимствовал такую кучу рыбы и лепешек, было для него невозможно. Это ведь сильно смахивает на воровство. Другое дело — молекулы. И, выходит, мистика опирается на некие неизвестные ученым законы природы?

— Я изучал ритуал. — Профессор теологии прищурился, ему померещилось, что кто-то шевелится в глубине подъезда. — Для работы с пространством нужны две монеты, заряженные особым образом, — так, чтобы от каждой тянулось в неведомые слои пространства что-то вроде щупальца. Нужны еще какие-то условия. Нужен настоящий научный эксперимент!

В подъезд вошли Санек и админ Сева. Кречет понял — Сева знает, как открываются двери, ведущие в комнату с экранами, откуда был единственный спуск в подвал.

После того как был пущен сонный газ, первыми вытащили самого Кречета, который и дал сигнал открывать вентиль баллона, и Лео. Затем люди Аствацаряна в респираторах проникли в подвал и первым делом с трудом вынесли Катю. Ее сразу передали врачам. А где шантажисты? И зачем нужен Сева?..

И тут Кречет понял. Была же стрельба! Видимо, ранили Митеньку Потапенко и ту женщину, которую он, выдернув из инвалидной коляски, втащил в «Инари». Митенька запер дверь изнутри и, выходит, сам теперь не мог ее отворить. А шантажистов, как видно, не удалось пропихнуть через пролом, и неудивительно — Кречет знал, каково обращаться с безжизненным телом, которое приобретает неимоверную тяжесть.

— Даже изображение на плите подсказывает, как она работает! — Профессор теологии вытащил из галереи смартфона картинку. — Это не совсем то, что там на самом деле вырезано. Вы же понимаете, я саму плиту не видел. Это, так сказать, реконструкция. Обратите внимание на линии — это же силовые линии!..

Кречет смотрел на герб тамплиеров. Два всадника на одной лошади. Возможно, на осле. Похоже на двоих, оседлавших один мотоцикл. Вспомнилось, как неслись вдвоем с Лео, как она прижималась к спине… и в подвале, где она прижалась спиной к груди Кречета, и он отлично понял, что с ней происходит…

Внезапное сильное возбуждение, потребовавшее стонов, и разрядка — значит, вот причина синего сияния и криков возле незримой плиты. Уж не это ли заложено в гербе? Взаимодействие двух тел, взаимопроникновение не на уровне грубой чувственности, а на каком-то ином? Рождение энергии, которая заряжает монеты?..

И при мысли, что старому профессору теологии этого не понять, не говоря уж о том, чтобы пустить в ход, Кречет засмеялся.

Лео тем временем пришла в себя окончательно и поднялась с носилок.

Аствацарян продолжал хвалить ее, Кириллов многословно благодарил. А она смотрела на крыльцо «Трансинвеста» и на Афанасьевский дом. Она ждала — когда же появятся те, что сидели в подвале?

Перед домом и крыльцом было пусто, главные события разворачивались в Савельевском переулке. Админ Сева сумел изнутри открыть дверь комнатки с экранами, и из «Инари» сперва вынесли тело Митеньки и Анюту. Потом, усадив Анюту в больничную коляску, оперативники стали выводить шантажистов.

Поняв, что нужно быть именно там, Лео поспешила к дверям «Инари».

Митеньку положили на асфальт. Лео встала рядом и склонила голову. Это было уважение — но к референту господина Успенского оно не относилось. Лео пыталась оказать посмертный почет тамплиеру Арно де Бетанкуру. Бетанкур был тем мужчиной, с которым она бы поладила. А Митенька? Что — Митенька? Был офисный мальчик — и нет офисного мальчика.

Профессор теологии, увидев, куда идет Лео, на полуслове прервал свои научные теории и поспешил за ней. Он должен был предложить свои услуги Лео в деле обуздания своенравной Икскюльской плиты.

Он не понял, что Лео сейчас нуждается в молчании.