Анатолий Подшивалов - Господин изобретатель. Часть II

– Уважаемый Виктор Васильевич! – спасибо за заботу, поблагодарил я Начальника Академии. – У меня появилось желание написать труд по медицинской статистике, когда на совещании с фтизиатрами, я увидел что они ничего в ней не понимают. А что касается того, смогу ли я защищаться, то если бы мне пришлось драться холодным или огнестрельным оружием, я бы еще подумал, но ведь это будет интеллектуальный поединок, а с головой у меня вроде все в порядке.

Также я попросил Пашутина разрешить мне съездить на службу, поскольку прошло уже почти четыре недели, а ко мне никто не приходил и никаких вестей не подавал. Я же исполняю обязанности начальника отдела, поэтому мне надо увидеться с генералом Обручевым и попросить о передаче дел, так как я понял, что мое лечение здесь продлиться еще минимум два месяца.

Швы мне давно затянули и опасности инфицирования операционной раны нет, тем более, шов регулярно присыпают моим СЦ.

– Хорошо, передайте начальнику отделения, что я разрешил вам съездить в Штаб, но не более чем на два часа. Это и так нарушение режима, но я иду на это, зная, что вы ответственный и дисциплинированный человек.

На следующий день мне помогли одеть сюртук, у которого по этому случаю окончательно отрезали рукав и распороли шов вниз, так, чтобы гипсовая конструкция свободно туда проходила. Сюртук и брюки мне почистили, фуражка при падении не пострадала, на штиблеты служитель навел глянец, за что получил двугривенный. И вот я у дверей своего кабинета, открываю и вижу, что в комнате появились еще два стола, за которыми, скрючившись над стопками бумаг, сидят два чиновника, которые даже не подняли на меня головы. Мои книги из шкафа вынуты и лежат на полу, а шкаф забит канцелярскими папками.

– Здравствуйте, господа, а полковник Агеев у себя? – спросил я скрюченных людей.

Один из них поднял голову и спросил, а кто это такой? Я ответил, что это – начальник разведочного отдела, на что получил ответ, что уже неделю начальником отдела является статский советник Панасевич-Самойлов.

Тогда я пошел в кабинет начальника и там нашел свинообразного, заплывшего жиром чиновника с тремя подбородками, подпертыми форменным воротником.

Я представился, на что получил реплику:

– А, так это вы! – и свинообразный протянул мне пачку листков, вот, извольте-с получить.

Я рассмотрел врученные мне листки – это были мои заявки на привилегии.

– После посмотрите, милостивый государь, не здесь, а, раз уж вас выписали, извольте приступить к службе-с. Вот, займитесь, – и он попытался вручить мне тяжелую серую папку.

На мой вопрос, где полковник Агеев и что это за папка, получил ответ, что Агеев пропал без вести, я был в госпитале и он принял отдел, проведя его реорганизацию. Моя должность заместителя начальника сокращена и теперь она называется «технический специалист». И как техническому специалисту, мне предлагается провести ревизию оборудования артиллерийских парков и крепостей на предмет выявления там злоупотреблений, связанных с техникой. В серой папке и находятся необходимые описи, а люди, которые сидят со мной в кабинете, выполняют аналогичную работу по продовольствию и фуражу.

– Меня еще не выписали и я не готов даже взять эту папку одной рукой, так что, пусть она остается у вас, господин начальник отдела. Он еще пока называется разведочным? – съязвил я.

Потом я пошел к себе и стал рассматривать заявки:

Так, вот разгрузка, читаем: «Резолюция: «Отклонить», три подписи – первая – начальник отдела привилегий Военного Министерства, вторая – видимо эксперт, закорючка нечитаема и третья «согласен» Начальник разведочного отдела Панасевич-Самойлов. Причина отклонения: «Предложенная амуниция портит вид нижних чинов, кроме того, они не понимают, как ей пользоваться».

Вторая заявка. Подмышечная кобура: проведена оценка амуниции офицерами двух стрелковых и одного гвардейского полка – «господа офицеры не понимают, вообще, зачем нужна такая кобура, когда поясная гораздо удобнее» – «Отклонить», те же подписи. Вопрос, а зачем отдавали в строевые части, очевидно, что господа офицеры не поняли, надо было отдать жандармам, которые входят в структуру министерства, те бы поняли сразу.

Так, дальше: Дульная насадка для пулемета: «Непонятно назначение и принцип действия, на имеющихся образцах оружия такой нет»: «Отклонить», подписи.

Четвертая заявка. Облегченный станок для пулемета Максим-Виккерс: «Принципиально ничего нового в тележке с колесами нет, кроме того, положение стрельбы лежа для пулеметчика не предусмотрено действующими Уставами и Наставлениями». Вывод и подписи те же.

Пятая заявка. Конная повозка для пулемета: «Принципиально нового ни в повозке, ни в пулемете нет, все это давно известно»: «Отклонить», подписи.

И, наконец, заключение по отчету испытаний взрывчатого вещества ТНТ – выводы:

По фугасному действию ТНТ сравнимо с известным пироксилином. Ручные бомбы с ТНТ опасны: при испытании погибло двое нижних чинов, которые уронили взведенные бомбы себе под ноги. Военное применение сомнительно и не является целесообразным.

Я сидел за столом, как оплеванный. Все псу под хвост! Идиоты! Они явно дали гранаты солдатам без инструктажа, так же как офицерам в Ораниенбаумской школе и, не случись меня в это время там, была бы еще и запись «погиб поручик такой-то». А как же Панпушко, он же говорил, что написал положительное заключение? Посмотрел подписи – генерал от артиллерии Демьяненко, а подписи Панпушко нет, потом бумагу подписали еще трое офицеров в чине полковников, видимо, командиры частей, где проводились испытания.

Достал лист бумаги, стал искать ручку, обнаружил свой письменный прибор у одного из «скрюченных», забрал его со словами: «мне мама говорила, что чужое брать нехорошо».

Написал корявыми буквами заявление об увольнении со службы в разведочном отделе и пошел подписать его к свинообразному, затем уже с визой «начальника» пойду к Обручеву.

И тут обратил внимание на бумагу, лежащую на столе. Это была расшифровка телеграммы: «Есаул Лаврентьев захвачен дикарями, продолжаю следование установленным маршрутом. Подпись: сотник Шерстобитов» Дата получения – десять дней назад. Взял лист бумаги, написал входящий номер телеграммы и пошел к свинообразному.

– Господин начальник, извольте принять мой рапорт, – подал бумагу и подождал реакцию.

А реакции не было:

– Вольному – воля, извольте, вот моя подпись, – господин Панасевич-Самойлов витиевато расписался на рапорте после слов «Не возражаю».

– Тогда еще одна формальность, примите телеграмму. Вы теперь руководитель, вот и действуйте. Прошу вас расписаться в получении, – Я протянул бумагу и попросил расписаться на листе.