Юрий Корчевский - Ученик Путилина [litres]

Для арестов и люди нужны и транспорт. Город велик даже по тому времени. Арестованных надо доставить либо во внутреннюю тюрьму во дворе штаба Отдельного корпуса жандармов, что на Фурштатской, 40. Или в небольшой изолятор при Охранном отделении, на Гороховой, 4.

В некоторых делах полиция и жандармерия конкурировали, потому арестованных не следовало помещать в уголовные или военные тюрьмы.

Сразу оживилось Охранное отделение, задействовали всех сотрудников. Каждому вручили адрес и установочные данные, офицерам в помощь придали солдат конвойной команды, да еще Мезенцев подсуетился, обеспечил пролетками. Чтобы не привлекать внимание, многие жандармы переоделись в цивильное.

Аресты прошли без происшествий в виде драк или стрельбы. При каждом офицере два солдата с ружьями, с примкнутыми штыками, сразу отбивают желание сопротивляться. К полудню большая часть людей из списка была арестована и помещена во внутренние тюрьмы при Охранном отделении. Не смогли арестовать двоих, со слов соседей – были на работе. В их квартирах оставили засады, и задержание было делом времени.

Мезенцеву докладывали о ходе операции, и к государю он отправился уже с информацией. До Зимнего дворца ехать пять минут, но то ли доклад растянулся, то ли государь желал знать подробности, но вернулся начальник Охранного отделения только через три часа. И сразу вызвал к себе Павла. Он, наряду с другими офицерами, был во внутренней тюрьме, допрашивал арестованных. Группа на самом деле готовила покушение на императора и целиком оказалась арестована. Для Охранного отделения большой плюс, Мезенцеву было что доложить царю.

Когда Павел прибыл к начальству, Мезенцев попыхивал папиросой, вид довольный, как у кота, полакомившегося сметаной.

– Вольно, Кулишников! От самого государя тебе благодарность за усердие в службе. Ознакомься.

И бумагу из ящика стола достает.

Павел читать начал.

«Высочайшим распоряжением Его Императорского Величества… присвоить звание ротмистра Кулишникову П. И.».

Жандармерия числилась при создании по ведомству конной гвардии и звания были гвардейские. Ротмистр соответствовал армейскому капитану или в табеле о рангах гражданскому коллежскому асессору. Уже солидно и прибавка к жалованью. Павел повышения в чине не ожидал. Еще трое суток назад он о бомбистах не знал ничего, потом два сумасшедших дня. И такие перемены. Он стоял, немного ошарашенный. Первое лицо в государстве знает о нем и действия одобрил, это ценно. Мезенцев из ящика стола достал погоны ротмистра.

– Одевай немедля, чтобы все видели, как государь отмечает своих подчиненных.

– Прямо здесь?

– А почему нет?

Пришлось снять китель, менять погоны. И это еще не всё. Генерал вытащил из портмоне золотой червонец, причем новенький, сверкающий, без единой царапины.

– Это уже от меня, премия за службу. Надеюсь, после службы отметишь с офицерами новое звание?

– Так точно, господин генерал!

– Ступай.

Адъютант в приемной пил чай и, увидев Павла с новыми погонами, едва не поперхнулся.

– Повысили?

– Как видишь, Алексей. После службы приглашаю в ресторан. Можешь передать офицерам.

В то время в Охранном отделении было по штату двадцать шесть офицеров. Кто на дежурстве, принять участие не сможет. А уж двадцать человек Павел вполне угостить сможет. Даже на радостях мысль мелькнула – купить квартиру поблизости от службы. Свое жилье лучше арендованного. Можно обставить по своему вкусу. Мысль понравилась, стоит попозже обдумать. А сейчас надо продолжить допрос арестованного.

Уже через несколько дней дела арестованных передали в суд, а их самих перевели в тюрьму для политических, что была на углу набережной Фонтанки и Пантелеймоновской улицы, ныне Пестеля, имени одного из казненных декабристов. Как причудлива порой бывает судьба.

Звание обмыли в ресторане, продвижение все же ввиду малочисленности Отдельного корпуса жандармов бывает не часто. Самое печальное бывает, когда освобождается должность после убийства жандарма.

Чтобы не возбуждать у посетителей разные чувства, праздновали не в общем зале, а в отдельной комнате. Люди государства – чиновники всех рангов, а также промышленники, купцы – относились к жандармам уважительно, понимали нужность жандармов для государства. Но были и разночинцы, для которых голубой мундир был как красная тряпка для быка. Павел, борясь с заговорщиками, террористами, недоумевал. Неужели эти люди не понимают, что убийством государя политическую систему не изменить? Для великих потрясений народ не созрел, да и понимают ли, что революция – это всегда реки крови и многочисленные жертвы? Павел историю знал и октябрьский переворот, и гражданскую войну оценивал отрицательно.

Здравицы произносили в честь Павла, желали успехов и продвижения в чинах. Выпив, закусив, перешли к разговорам о службе. Жандармские офицеры отмечали нехватку знаний. Для армейских и флотских офицеров есть военные училища, а для жандармов нет. В жандармах офицеры из всех родов войск, но служба особая и знания специфические нужны. С опытом приходит понимание, но путем трудным, полным ошибок. У мужчин, связанных общей службой, и на отдыхе разговоры о ней.

Два последующих дня офицеры допрашивали арестованных. Причем допрашивали два офицера по очереди. Один играл роль добряка, второй – человека злого, жестокого, грозил пожизненной каторгой. Разные подходы приносили плоды. Кто-то не выдерживал психологического давления, ломался, выкладывал о своих товарищах всё. Другие упорствовали, но таких было всего двое. Смысла молчать не было, соратники сдавали друг друга с потрохами. Главным было выявить всех и арестовать, изолировать от общества. Всю цепочку выявили, арестовали, допросили под протокол, передали в суд. Долго не тянули. Зачем арестанту сидеть на казенных харчах? Пусть зарабатывает себе содержание в каменоломнях, на лесоповале, строительстве железной дороги. Как раз по России разворачивалось строительство железных дорог, остро не хватало рабочей силы, ибо никаких механизмов – экскаваторов, бульдозеров – в помине не было, все вручную, перемещались миллионы кубометров грунта, щебня.

Суд состоялся через два месяца, и тюремные сроки арестованные получили маленькие.

В группе заговорщиков состояли, но злодеяний совершить не успели, а что взрыв произошел и люди погибли, так это трагическая случайность. Суды присяжных либеральничали, а это множило ряды желающих изменить режим насильственным путем. Только в 1878 году все дела по политическим терактам были переданы в ведение военных судов, которые действовали жестко, но время уже было упущено. Настала осень, в Петербурге пора слякотная. С Финского залива сырость, туманы, ветер. Почти обязательный аксессуар – зонт. Для офицеров во время службы запрещен, как защиту во время дождя использовали пелерины. И активность поугасла. Кому охота мокнуть на маевках или митингах? В домах начали топить печи, не столько для тепла, а как защиту от сырости в квартирах, возможность просушить обувь и одежду. На улицах народу изрядно поубавилось. Извозчики подняли на пролетках пологи над пассажирским сиденьем.