Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Но что же специально оставленные люди никак не подадут сигнал?

— Пойду сам, гляну. — Нойон сбросил с плеч богато расшитый плащ. — Император! Давай дымовую завесу!

— Слышал? — Елюй Люге мрачно глянул на вестового.

Отсалютовав копьём, тот тут же умчался.

Грохотнули барабаны... И чёрный дым, выпущенный из длинных труб, кои Баурджин прозвал батареями, начал окутывать битву. Дым становился всё гуще, и ветер нёс его на врагов.

— Ну, пожалуй, пора. — Баурджин пригнулся в седле и стегнул коня. — Не поминайте лихом!

Рванулись к глазам разноцветные боевые порядки, и шум битвы ворвался в уши. Поджарый гнедой жеребец легко вынес нойона в самую гущу битвы. Впрочем, в гущу князю было не нужно, ему б обойти, да только как тут обойдёшь, в подобной гигантской каше.

И тем не менее Баурджин сумел уклониться влево. Задержав дыхание, сунулся в клубы дыма... А когда вынырнул — нос к носу очутился перед здоровенным чжурчжэнем, настоящим богатырём на белом коне. Позади богатыря виднелись вооружённые люди — небольшой отряд, может быть, даже гвардия, Баурджину некогда было их рассматривать, он с ходу бросил коня в бой, целя в сопернику в грудь длинной кавалерийской пикой.

Пика скользнула по вражескому щиту. И тотчас же нойон едва уклонился от мощного удара палицы. Вот вражина опять замахнулся... Князь вытащил саблю и дал своему жеребцу шпоры. Ага! Вражий удар снова получился смазанным — дрогнул, отскочил в сторону конь, и чжурчжэнь, выругавшись, в ярости швырнул палицу, целя Баурджину в лицо. Ну и дурак. Не составило никакого труда пригнуться.

Подскочив ближе, нойон с силой полоснул саблей по щиту, ожидая неминуемого отбива... он и последовал, этот отбив, он и придал вовремя повёрнутому клинку такую силу, что тот прорвал вражескую кольчугу, вошёл в неё, словно в масло... Ну, пусть не словно в масло, но вошёл же!

Чжурчжэньский богатырь недоумённо дёрнулся, побледнел... и тяжело повалился с седла. Стоявшие за ним воины с воем бросились на князя... Но сзади уже наступали свои!

— Бей их, ребята! — оглянувшись, расхохотался князь.

И, подогнав коня, вихрем понёсся дальше. В суматохе ему удалось добраться почти до самой башни, вернее, до того, что от неё осталось. Почти удалось. Вот и парням-киданям тоже почти удалось. Вот они лежат в высокой траве — силач Джанг, красавчик Люэй, хитрюга и выжига Шань Ду... Значит, не успели, нарвались всё ж таки на вражью засаду. Что ж, придётся делать всё самому. Утешение одно — не зря скакал.

Спешившись, Баурджин размотал аркан и, раскрутив, набросил петлю на оставшийся в целости зубец. На самой вершине башни.

Оглянулся. Подтянулся. Полез.

Не то что бы было страшно, скорее как-то неуютно, что ли... В любой момент можно было ожидать стрелу. Пока спасало лишь то, что чужрчжэни слишком увлеклись битвой и ушли далеко вперёд. Однако, а вдруг мятежники из последних сил рванут в наступление? Что тогда? А тогда, уж наверное, лучше спрыгнуть...

Но Бог миловал, и князь спокойно добрался до вершины башни, где загодя были приготовлены заряженные взрывчатым зельем петарды.

— Отлично! — Осмотревшись, Баурджин потёр руки.

Всё было видно как на ладони — и серовато-жёлтые ряды мятежников, и — ало-зелёно-голубые — цзиньцев. Ну, вот туда вот... Вот, где совсем узенько. Ударить бы с тыла! Сейчас...

Поплевав на руки, Баурджин приладил на парапете бамбуковые трубки — ракеты. Одну — жёлтую — направил вертикально вверх, другую — красную — как раз туда, куда надо, на ту самую узость. Вытащив кресало, поджёг фитиль и, подавшись в сторону, зажал руками уши. Со свистом ушла вверх бамбуковая труба... с грохотом разорвалась в небе на тысячи солнечно-жёлтых осколков. Прямо Новый год… Только вот нет поздравлений партии и правительства. «Дорохгие товарищи...»

Честно сказать, Баурджин (Иван Ильич Дубов) недолюбливал Брежнева, ему куда больше импонировал деятельный и подтянутый Косыгин...

Ах вы, гады!

Пущенная снизу стрела едва не угодила нойону в глаз. Укрывшись за уцелевшими зубцами, Баурджин осторожно выглянул и чертыхнулся, узрев внизу человек десять цзиньцев — вероятно, арьергард или боевое охранение. Оп! Выбив каменную крошку, чиркнула по зубцу стрела. А вот ещё одна, ещё... Чёрт побери, а ведь и не высунуться! Хорошо стреляют, сволочи. А зачем им стрелять? Да ясно зачем — чтоб не высовывался. Значит, кто-то решил забраться на башню. Ну да, во-он тот дальний зубец захлестнула ремённая петля. И — тот... И этот...

Господи... Если б не стрелы... А ведь они его скоро достанут, эти цзиньцы. Ишь как слаженно действуют. Эх, была б гранатка... Гранатка... Баурджин заинтересованно осмотрел оставшиеся ракеты. Если ситуация не изменится, — а похоже, она вовсе не собиралась меняться, — чтобы указать направление наступающим, ему понадобится только одна, вот эта — красная. А эти две — синяя и зелёная. Вот вам и порох. Гранатки!

Связав обе ракеты вместе, Баурджин поджёг шнуры и, выждав требуемое время, швырнул импровизированные гранаты вниз, на головы цзиньцам. Громыхнуло с такой силой, будто нойон и в самом деле бросил гранату. Пока противники приходили в себя, князь быстро пересёк открытое пространство между зубцами и перерезал накинутые петли. И осторожно выглянул... Трупы — один, два... семь! Семеро. Вот это рвануло!

Вжик! Снова прилетела стрела! Да сколько же их там, этих цзиньцев? Нойон невольно улыбнулся — сколько? Шестьдесят тысяч!

Затаившись за зубцами, Баурджин замер, не подавая решительно никаких признаков жизни. Пусть думают, что попали... Ага, вот просвистел аркан. Натянулся... Кто-то лезет... князь приготовил саблю... вот-вот над зубцом должна показаться голова врага. И тогда... Ну, головы у него точно не будет. И вот!

Взмах сабли! Нет, не достал — противник просто отпрянул и полетел вниз нелепой тряпичной куклой.

Баурджин задумчиво покачал головой — а ведь больше они на этом не попадутся. Что же делать? А вот что! Использовать камни. Их ведь тоже можно неплохо метать вниз... под те зубцы, на которые накинут арканы.

Ломая ногти, нойон выломал-таки из стены подходящие камешки. Ну, прошу пожаловать в гости, господа чжурчжэни!

А никто в гости почему-то больше не лез. Не жаловал. Неужели — из-за негостеприимства хозяина? Ай-ай-ай...

Ого! Баурджину что-то показалось... нет, не показалось, послышалось... Ур-ра! Ур-ра! Ну да! Хур-ра! Боевой клич монголов, точнее, бывших среди монгольских войск тюрков!

— Хур-ра! Хур-ра-а-а!!!

— Хур-раа-а-а!

Поправив прилаженную меж зубцами ракету, нойон прицелился и поджёг запал.

Ввухх!!!

Огненно-красная стрела ушла точно в предназначенное ей место.

И туда же ринулась доспешная конница Джэбэ!

— Хур-ра-а!!!

Баурджин, ликуя, выглянул с башни... а затем и встал во весь рост, хорошо различая ворвавшихся в долину всадников. Вон, на холме, сам Джиргоадай-Джэбэ, с которым когда-то отбивались от нападения северных людоедов, вот у самой башни — Гамильдэ-Ичен с выбивающейся из-под шлема гривой тёмно-русых волос... побратим-анда... А рядом с ним — молодой воин в сверкающей на солнце кирасе... Алтай Болд! Сын!