Андрей Посняков - Орда (Тетралогия)

Баурджин оглянулся, посмотрев из замаскированного травою и ветками укрытия вверх на росшие за орешником и ручьём кусты. Вот над ними махнулась сухая ветка — чёрная, чётко выделяющаяся на фоне зелени. Жэнь Сужэнь подавал сигнал — идут. Те, кто прятался в орешнике! Идут, идут, гады.

Князя охватило волнение, не совсем обычное — так ведь и бой предстоял не совсем обычный — практически на полное уничтожение, ведь именно такой была тактика лиходеев.

Жэнь махнул веткой два раза. Баурджин до боли глазах всмотрелся в широкую расщелину между двумя горушками. Кусты, пожухлая от солнца трава, папоротники. Красиво, в общем.

Оглянулся — караван уже подошёл совсем близко, почти к самой расщелине. Вот осталось всего метров десять... да уже можно напасть!

— Кху-у-у-у-у! — воем пролетел клич.

Вынырнули из расщелины всадники на быстрых конях. Едва только вынырнули... Даже выстрела сделать не успели!

Как громко загудел рог сотника Ху Мэньцзаня.

И в опешивших от неожиданности разбойников тучей полетели стрелы. Спереди, из засады, и с боку, с флангов. Хрипя, падали наземь люди и копи. Вот схватился за грудь лиходей в щегольском красном халате и сверкающем шлеме — это был с горушки Лэ Красные Щёки, по прямому указанию князя выцеливая командиров и лиц со странным вооружением.

— Окружить? — опустив рог, Ху Мэньцзань повернулся к князю.

— Нет, — дёрнул головой тот. — Что-то я не слышу грома, а значит — не жалейте стрел.

А их и так никто не собирался жалеть! Сообразив, что с внезапным нападением ничего не выйдет, разбойники трусливо бросились назад, к ручью — там их тоже встретили стрелы. И ни одного выстрела в ответ! Ни нагана, ни винтовки, ни — слава богу — пулемёта. Что ж они? Выжидают удобный момент? Да чего уже тут выжидать, когда отступление шайки на глазах превращалось в полнейший разгром и поспешное паническое бегство. Бежали те, кто успел.

А несколько человек — видать, с перепугу — рванули прямо на Баурджина и сотника.

Не-ет! Не с перепугу — именно здесь они и могли уйти: через дорогу в урочище и дальше — пустыню. Укрыться в песках, зализать раны. Попробуй там кого-нибудь найди — набегаешься среди барханов и саксаула.

Выпустив пару стрел — одну удачно, другую — не очень, князь выхватил саблю и, отбросив ненужную маскировку, выскочил из укрытия, с маху ударив клинком подбежавшего врага. Тот, правда, успел среагировать — не кисейная барышня всё же — тоже замахал саблюкой. Да ловко так! Вжик! Вжик! И второй ещё подбежал, пошёл на князя. И третий.

Скосив глаза, Баурджин увидел, как сотник схватился с двумя.

Черт! Ловко нанёс удар этот проклятый лиходей! И нужно ещё иметь в виду остальных двух — а они, ухмыляясь, заходили с разных сторон.

Нападать!

Взмахнув саблей, князь рванулся влево, неожиданным ударом поразив, вовсе не ждущего сейчас подобного финта, вражину в руку.

Если противников много — только нападать.

И сразу же — отпрыгнуть назад. Два прыжка — вправо!

Спровоцировать врагов на действия! Пусть тот, правый, думает, что Баурджин хочет напасть на него.

А застыть на полпути! И — треснуть саблей того, кто в центре — он, похоже, тут основной.

Улар! Удар! Удар!

Словно молния сверкнула. Теперь снова прыжок. И ещё. Не стоять на месте, смотреть словно бы сквозь врага, улавливая малейшее его движение. Крутиться, словно мельница.

Удар!

Тяжёлая сабля нойона скользнула по кольчуге врага. Отпрянула — отбивая удар справа — и тут же, получив ускорение от вражеского клинка, ткнулась остриём во вражий бок, напрочь разрывая кольчугу!

Вражина зашатался, выронил саблю...

Что там с ним сталось, князь больше не смотрел — бросился на того, что справа... Ага! Тот не стал дожидаться, повернулся, да изо всех сил рванул к дороге. А левый... А левый уже валялся в траве со стрелою в груди!

И, улыбаясь, подходил к Баурджину Лэ Красные Щёки.

— Ты чего здесь? — увидев, как справившийся с врагами сотник несколькими прыжками догнал рвущегося к дороге беглеца, князь повернулся к лучнику.

— Так там — всё, — победно надув щёки, улыбнулся тот. — Всех разогнали.

— Пленные есть?

— Вы же сами сказали — стрелять всех.

— Н-да-а, — убрав саблю в ножны, Баурджин озадаченно почесал голову. — Промашечка вышла.

И тут же закричал сотнику:

— Ху! Ху! Оставь его в живых, Ху!

Сотник, кажется, не расслышал... Ан, нет — вот ловко выбил у развернувшегося лиходея оружие. И ка-ак даст с разворота в морду! Ай, молодец! Бедолага лиходей полетел в придорожную траву, раскинув руки, словно какой-нибудь сбитый аэроплан.

А по дороге уже бежали вооружённые люди — караванщики. Да-а, несколько запоздали, братцы.

Вечером, у костра, Баурджин допрашивал взятого сотником пленника — по отзывам остальных попавших в плен лиходеев, тот как раз был из руководства банды. Помощник атамана или что-то в этом роде. Сам главарь шайки — тот самый щёголь в красном халате — был убит Лэ Красные Щёки ещё в самом начале битвы, после победоносного окончания которой Баурджин велел всех обыскать — и пленных, и убитых — на предмет всяких странных предметов. Ничего такого найдено не было! Ни-че-го!

Что же, это просто обычная шайка, каких на караванных тропах хоть пруд пруди? А со слов пленника так и выходило. Обычный разбойничий круг.

— И что, у главаря не было никакого необычного оружия? — прямую спросил нойон.

— Нет, господин!

— И ты никогда не слышал оружейного боя — грохота, дыма и невидимой смерти?

Услыхав про грохот и невидимую смерть, разбойник побледнел. Ага! Значит, знает что-то, зараза! Знает, но молчит!

— Я велю медленно зажарить тебя на костре! — наклонившись к пленному, жёстко произнёс Баурджин.

— Но я же всё сказал, всё-о-о-о!!!

— А гром? А невидимая смерть?

— Я слышал про такую, — разбойник опустил голову. — Несколько наших как-то по весне нарвались на неведомых людей. Мы подумали: эта чужая шайка — а все караванные пути строго поделены — промышляет на наших местах. Решили проучить, выследили. Напа-ли... И вот тогда услышали гром. И невидимая смерть вылетала из маленьких коротких трубок!

Князь схватил пленника за плечи, затряс:

— Где это было? Где?

— Недалеко от большого оврага. Здесь, рядом, в урочище Уголцзин-Тологой.

Туда же, в овраг, с утра отправился целый отряд во главе с наместником. И никто ничего не нашёл! Н пули, ни гильзы... Даже старого дацана — и того не было, не появился что-то. Тишь, да гладь, да божья благодать.

— Искать! — спешившись, приказал князь.

— Что искать, господин?

— Что-нибудь этакое. Незнакомое, чужое!

Искали долго, почти до самого вечера, Баурджин неистовствовал, не позволяя своим людям даже минутки отдыха — слишком уж был раздосадован тем, что якобы неуловимая жестокая банда оказалась обыкновенной местной шайкой. Кстати, пленник ответил-таки на вопрос относительно жестокости — оказывается, им за эту жестокость регулярно платили. Платили откуда-то из города, какой-то очень влиятельный человек — и Баурджин догадывался, кто. Чу Янь, больше некому! Тем более, разбойник посетовал, что давно уже не платили. И ещё одно рассказал: оказывается, по просьбе всё того же заказчика они должны были оставлять около трупов несчастных караванщиков вещи, явно указывающие на сунцев — стрелы с клеймом, якобы случайно выпавшие в схватке монеты Южной империи и тому подобное. Интересное было заявление, над ним, безусловно, стоило хорошенько подумать. Но не сейчас! Сейчас — искать, искать, искать!