Алиса Климова - Уроки ирокезского

"Дорогой Генри, если ты читаешь это письмо, то, вероятно, уже в курсе что я нашел новую работу. Работа интересная, но мне очень пригодилась бы твоя помощь. Я знаю тебя как доброго христианина, у которого чужие страдания вызывают яростное желание оказать помощь страждущим, а поэтому я бы попросил сделать мне небольшой подарок…" – прочитал Роджерс.

– Да уж, приятель у меня действительно хорош… вы знаете, о чем это письмо?

– Должен признаться, что знаю. Он просит о небольшом подарке, и я бы на вашем месте с радостью и восторгом сделал его. Но если вам сейчас несколько затруднительно немного помочь нашему приятелю, я готов оплатить его каприз.

– Вы готовы оплатить всю сумму? – Генри изобразил на лице удивление, быстро пробежав глазами до конца страницы.

– Да, и готов выписать чек прямо сейчас. Но на вашем месте я бы дочитал и вторую страницу: свое я и так получу, а вот вы…

На несколько минут воцарилось молчание: Генри Роджерс, хотя и читал довольно быстро, очень не сразу понял, что же хотел сказать это "хороший приятель" в своем письме. Точнее говоря, написанное он понял – но разум отказывался принимать написанное всерьез. Но постепенно кое-что из написанного стало до него доходить:

– Почему мне?

– Он сказал, что с островитянами можете справиться только вы.

– Но сроки…

– У моего злейшего конкурента мистера Истмана пара дюжин сухогрузов по десять тысяч тонн будет простаивать еще месяц – ну, если их никто не захочет зафрахтовать, конечно, что маловероятно.

– Мне будет довольно трудно договариваться с акционерами…

– Мистер Роджерс, вы слышали когда-нибудь, что тем, у кого есть моя сапфировая карточка, Торговый банк Бариссона дает беспроцентный кредит на год?

– По слухам, до ста тысяч…

– Вам я могу дать кредит на всю сумму на срок до пяти лет под три с половиной процента – а это, согласитесь, тоже практически бесплатно. Ведь если не считать прибыли, то этого должно хватить? И в любом случае в убытке Ю-Эс Стил не останется.

– Мне надо подумать…

– Безусловно, мистер Роджерс, безусловно. Вот вам моя карточка – Бариссон протянул уже бумажную – если вы согласны с просьбой нашего приятеля, пошлите по этому адресу телеграмму со словом "благотворительность", если же вы предпочтете заключить контракт со мной, за деньги – со словом "признательность". Ну а если нет… как писал уже ваш друг мистер Клеменс, раз в жизни Фортуна стучится в дверь каждого человека, но человек в это время нередко сидит в ближайшей пивной и никакого стука не слышит. Будем считать, что вы предпочли пиво.

– Вы знаете, Черт, я все же предпочту благотворительность – внезапно произнес Роджерс, уже в спину покидающего кабинет Бариссона. – И чертовски рад, что случай познакомил меня с вами.

Тот обернулся, широко улыбнулся:

– Я тоже чертовски рад познакомиться именно с Адской гончей. Кстати, мой чек на кредит у вас на столе, но мне уже действительно пора идти. Чтобы много зарабатывать приходится много бегать, причем даже сидя в кресле. Но, надеюсь, вскоре мы все же сможем увидеться и просто поговорить никуда не спеша. Я слышал, что и так бывает, и хочется когда-нибудь попробовать…

Когда Черт ушел, Роджерс еще раз взял в руки тяжелую золотую пластину. И, почувствовав пальцами неровность на обратной стороне, он перевернул ее и с некоторым удивлением прочитал выгравированную надпись:

Baltimore 666-666

Any day, anytime

Just for holder

Война закончилась в июне, но закончилась она практически без меня – ну чего я реально-то понимаю в военном искусстве? Так что пока солдаты, офицеры и генералы громили японцев, я занимался совсем другими, совершенно не героическими делами. И дел этих было много…

Понятно, что самому всех этих дел не переделать – но для некоторых исполнители были уже "заготовлены". Правда, этих некоторых найти иногда получалось довольно непросто, взять хотя бы Вениамина Горянина. Удивительный инженер, мнение о котором у меня сложилось еще пару жизней назад: "может сделать всё, но не хочет". Он ведь на самом деле мог разработать все, что угодно – но единственным интересом в его жизни было коллекционирование каких-то средневековых миниатюр. Собственно и за работу он брался только когда какую-то интересную миниатюру ему удавалось найти и требовались деньги для ее приобретения.

В этой жизни поиском нужных людей у меня занялся Аркаша Мельников – сын царицынского предводителя дворянства. Юноша гимназию окончил средненько, однако все же не последним и положенными языками овладел – то есть мог как-то объясняться с французами и германцами. А еще овладел и неположенными: оказавшись восторженным почитателем рыцарских романов, он самостоятельно изучил испанский (чтобы прочесть в подлиннике "Дон Кихота") и английский (ради Вальтера Скотта). Ну а я "осуществил" его мечту "своими глазами увидеть места, где все это происходило" – и Аркаша с радостью мотался по Европам в поиске нужных мне людей. Горянина он разыскал в Гренобле, где тот торговался с местным музеем по поводу приобретения некоего манускрипта. Вероятно, инженер уже совершенно достал смотрителей этого музея и те (вероятно, чтобы настырный русский просто отстал) назвали Горянину совершенно неподъемную цену.

Аркаша мне об этом сообщил в телеграмме, а через день вместе с выкупленной у музея рукописью и инженером Горяниным в качестве "бесплатного бонуса" выехал в Петербург, где я с инженером и пообщался. Вениамин Александрович выслушал условия, при выполнении которых он манускрипт получит в собственность (в качестве премии за выполненную работу)… Ну а в том, что "премию" он получит, не сомневались ни я, ни он сам. "Особые условия" же его вообще не взволновали – по сравнению с обретаемой миниатюрой для него они казались незначащей мелочью.

Ну а Слава Петрашкевич практически не изменился с нашей предыдущей встречи. Ну, слегка, конечно, "помолодел", однако других существенных отличий я не увидел. И даже во время нашей первой встречи девятнадцатого мая он – в отличие от большинства прочих, с кем мне пришлось разговаривать – ни малейшей робости или настороженности не демонстрировал. Разве что немного удивился, увидев за столом в кабинете канцлера – еще в "Англии" – практически ровесника…

– Могу я поинтересоваться, чем обязан вашему вниманию? – спросил он первым делом после взаимного представления.

– Поинтересоваться можете, но я сохраню интригу.

– То есть? – удивленно поинтересовался Слава.

– То есть не скажу – засмеялся я. – Господин Петрашкевич, чтобы вы не начали задавать более идиотские вопросы, я очень вкратце ознакомлю вас с теми задачами, которые предстоит решить мне, а затем, когда вы представите их масштаб, обрисую ваше место в общей картине. Годится?