Алиса Климова - Уроки ирокезского

А испугавшись, немедленно обратился за разъяснениями к Ламздорфу. Все же специалист по ультиматумам в том числе:

– Владимир Николаевич, вы все же лучше меня понимаете, что пишут в дипломатических бумажках. А я, к стыду своему, язык дипломатов в должной степени так и не освоил. Скажите – вот эта писулька может рассматриваться как объявление войны?

– В некотором роде…

– Еще раз. Владимир Николаевич, если всем заранее известно, что мы ни при каких условиях не будем выводить армию с Груманта и совсем не собираемся выкинуть на ветер средства, вложенные там в строительство разнообразных объектов, то является ли данная писулька формальным объявлением войны нам? Мне нужен простой ответ: да или нет?

Министр иностранных дел еще раз внимательно перечитал текст ультиматума.

– Строго формально, если мы не уберем наши войска с Груманта до первого мая, то Норвегия будет находиться с нами именно в состоянии войны.

– А раньше? До первого мая?

– До первого мая – нет.

– Ну что же, придется подождать. Спасибо…

– Вы желаете начать переговоры с Норвегией относительно ультиматума? – поинтересовался Ламздорф.

– Россия не ведет переговоров с шантажистами. Мы просто эту писульку проигнорируем.

– Извините, Александр Владимирович, но Норвегии даны определенные гарантии… и гарантами являются Британия, Германия и Франция. И наша неуступчивость…

– А если норвежцы потребуют отдать им Финляндию, мы тоже должны будем уступить? Еще раз: Россия с шавками не договаривается. Так что с сегодняшнего для и до принесения официальных извинений норвежским королем с норвежцами мы не разговариваем вообще. Посла не принимаем, на ноты не отвечаем. Для нас более Норвегия не существует.

Ламздорф хмыкнул:

– Я тоже считаю, что так, как вы поступить решили – это правильно. Однако что делать с гарантами по Кристианийскому договору? Я имею в виду как раз…

– Я понял. Пока они не объявляют нам войны, ведем себя как обычно. А насчет Норвегии… я подумаю, время до мая у нас есть.

По идее, сейчас ни одна из европейских стран к серьезной войне еще не готова. Британцы сами воевать не собираются, французы пока довольно сильно зависят от поставок товаров из Вьетнама по Транссибу и до того, как англичане не гарантируют им безопасность и стабильность морских перевозок, особо сильно выступать не будут. Что же до Германии… немцев есть чем заткнуть, да и они пока воевать тоже не готовы, хотя изо всех сил стараются подготовиться. Так что делаем морду кирпичом…

Долго проходить с кирпичной мордой у меня не вышло. Просто иногда человека с шилом в заднице туда же клюет жареный петух… Зинаида Николаевна пожаловалась, что "самое важное из искусств" приходит в упадок. Ну да…

Отдельное министерство кинематографии в ее Госкомитете функционировало уже почти три года, а организованная в Москве киностудия регулярно выпускала разнообразные фильмы. Ну, не очень разнообразные – в основном на пленку снимались театральные постановки… инерция "Женитьбы Фигаро", вдобавок подкрепленная "Ханумой", вероятно. И лично мне эти фильмы нравились… не очень. И не только мне: несмотря на то, что настоящих кинотеатров было выстроено уже три с лишним десятка (больше просто проекторов не было) и с сотню небольших клубов с шестнадцатимиллиметровыми киноустановками имелось, фильмы шли без особого ажиотажа. "Ханума" до сих пор собирала полные залы, а прочие… обычно через месяц-другой, а то и через пару недель залы пустели.

Понятно почему: Зинаида Николаевна считала, что народ нужно приучать к классике, но ширнармассы все же до "Короля Лира" не доросли. Причем, главным образом, потому что актеры сами до него не доросли очень сильно. К тому же народу трагедий и в жизни хватало, ему хочется чего-нибудь светлого… и веселого.

В разговоре с Николаем три года назад у меня внезапно родилась мысль, не дававшая мне покоя несколько дней. Я постарался вспомнить кое-что, и, оказалось, помнил я все же очень многое. Например, мне удалось вспомнить все песни из фильма – но это было почти все, что вспомнить удалось. Так что я попросил Батенкова вколоть мне "адскую смесь" – и Марша, попросив меня (вопрос я наверное сам с неделю обдумывал) "продиктовать слова водевиля с самого начала и до самого конца", дословно записала все мною сказанное. Обычная работа стенографистки…

Только Марша-то давно у меня работала, стенографируя "литературные произведения", и привыкла уже "при необходимости уточнять" – так что я не только фильм ей дословно пересказал, но и все песни отдельно. А затем (то есть уже придя в себя) все внимательно прочитал – и уже "не под веществами" вспомнил, что в фильме-то песни были обрезаны! А бабушке и фильм нравился, и песни – которые она часто слушала, ставя древнюю виниловую пластинку. В общем, после "эксперимента" я потратил еще с пару месяцев, выискивая соответствующих моим воспоминаниям певиц, а затем записывая песни на магнитофон: решил, что хоть пластинку сделаю для народа. Запись получилась великолепной (пленка на скорости полтора фута в секунду обеспечивала диапазон килогерц так до двадцати), но до пластинки тогда руки так и не дошли. И сейчас не дошли, но с упадком-то кинематографии нужно что-то делать!

Вера Федоровна после "Ханумы" в кино не снималась, как и Лиза Садовская – и я их понимал: имеющиеся сценарии интереса для действительно талантливых актрис не представляли. Но на мою просьбу "зайти поговорить о новом фильме" обе откликнулись. Ну, мы и поговорили…

Где-то через неделю Коммиссаржевская начала обзывать меня садистом, еще через пару недель – кидаться в меня реквизитом. Конечно, в сорок лет демонстрировать па "а ля згонд" – то есть практически вертикальный шпагат – дело непростое и весьма болезненное. Но все же Коммиссаржевская была именно настоящей актрисой, и на десять секунд ее силы воли и таланта хватило, чтобы изображать улыбку и сдержать слезы боли.

Изображать улыбку у нее получалось, а вот это самое па… Ну да ничего, загримировать девочку из "охраны", годами занимавшуюся гимнастикой, для съемки пары кадров общим планом вышло неплохо: кто там за несколько секунд разберет, что фигура не совсем идентична. Я, например, и то остался снятым вполне доволен, а уж публика… Вера Федоровна тоже обрадовалась, что кино позволяет человеку "сделать то, на что он не способен в принципе" – но больше всех этот нехитрый прием с дублером вдохновил Константина Сергеевича, и, думаю, если он и дальше продолжит заниматься фильмами, я увижу много нового и интересного. Когда-нибудь потом.

Станиславский, приглашенный на роль (отнюдь не в качестве режиссера) тоже открылся с неожиданной стороны: богатство его речи – в части комментария к моим "творческим изыскам" – могло изрядно обогатить словарь Даля. Но я Константину Сергеевичу просто пригрозил выпустить "словарь русского сценического диалекта" под его фамилией, и он смирился. То есть все равно чуть ли не по каждому кадру высказывал свое мнение, но все же в форме "полезных советов"…