Алиса Климова - Уроки ирокезского

Не могу сказать, что "засуху получилось победить" – по моим очень примерным прикидкам минимум треть полей в европейской России не дала вообще ничего. Зато на полях колхозных эту засуху если и заметили, то как-то мельком. Вру, конечно: колхозникам пришлось вкалывать как ломовым лошадкам чтобы хоть что-то выросло: ведь чтобы просто переставить совершенно несамоходную поливалку с одного гектара на соседний, нужно на горбу перетащить на сотню метров хотя и по частям, но все же всего-навсего восемь тонн тяжелого металла. А гектаров-то в колхозе вовсе не два…

Зато уже очень много где поливать поля стало довольно просто. В том смысле, что стало можно не бояться воды в эти поля лишку перелить и землю засолить. Потому что химия, как известно, умеет творить чудеса – ну, если эту химию с умом применить и денег на нее не особенно жалеть. А ведь у меня-то жена как раз химик, причем очень заинтересованный химик…

Сначала Камилла полиакрилат калия делала понемногу, сугубо в шкурно-гигиенических целях. Но с ростом популярности прокладок среди отечественного женского населения ей пришлось всерьез заняться производством акриловой кислоты (слава богу, пропилена угольная химия и крекинговые нефтяные колонны давали для этого в изобилии). Ну а поскольку жена почему-то решила сразу облагодетельствовать всех женщин Державы, а с калием у нее особых проблем не было, этот самый полиакрилат калия стал производиться сотнями тонн в сутки.

Ну да, на гектар степи его нужно всего-то килограмм пятьсот – зато в поле он удержит при малейшей возможности уже тонн двести воды на этом самом гектаре. А при случае еще и вернет воду, которую растущая, скажем, пшеничка даже испарить успела, хотя и немного – так что польза от химикалия получилась ощутимая. Причем ощущать ее начали уже года два назад: гидрогель этот пару лет с полной отдачей "работал" пока не начинал портиться, а вообще в поля его сыпать начали уже года три как. Местами уже и дважды сыпануть успели, и получилось все правильно. Хотя именно что "местами", однако мест-то таких было уже все же немало.

Дочь наша в Можайске выстроила по сути дела собственную "столицу", там даже институт открылся: Можайский станкоинструментальный. Да, для ее стекольных дел станки и оборудование требовалось довольно специфическое, и Машка решила "ковать свои кадры" для собственных нужд. Ну а для наплыва абитуриентов в городе действовали уже четыре школы-десятилетки (правда, классов с восьмого по десятый в каждой насчитывалось только по одному – кроме "второй школы", выстроенной напротив "инженерного квартала", где все три потока были "десятилетними"). В квартале, конечно, не одни инженеры жили, врачам и учителям там тоже местечко нашлось… десять четырехэтажных домов по периметру квартала, два трехэтажных плюс двухэтажный детский сад – внутри. В одном из внутренних домов и сама дочь наша с семьей жила, а во втором – не поместившаяся в первой "личная охрана". То есть девочки эти тоже почти все или где-то учились, или… или не учились, а работали: по поводу "персональной безопасности" Маха отличалась здоровой паранойей. В чем я ее всячески поддерживал, поскольку очень многие почему-то люто ненавидят тех, кто лучше их одет и сытнее ест – а год-то нынче не из самых сытых. Впрочем, как и многие другие года.

Слава уже в начале августа принес расчеты по грядущему "недороду", и по его расчетам выходило, что "недородовать" по России придется миллионам так двадцати пяти народу. Из которых миллиона четыре – если не пять – окажутся на грани голодной смерти.

– Я и сам знаю, что ты мне скажешь, но все же – исключительно для составления верного плана работ – хочу уточнить: как ты собираешься народ кормить. То есть куда заранее хлеб завозить, и где заранее новые деревни под колхозы строить. И сколько…

– Слава, у нас же есть уже план по землеустройству новых территорий? Вот пусть он и выполняется, а я думаю, что менять планы во время их исполнения контрпродуктивно.

– Контр… что?

– Вреда он этого получится больше чем пользы, вот что. А народ я, кстати, кормить вообще не собираюсь.

– Не со… а тогда зачем ты из штанов выпрыгивая строил все эти элеваторы, овощехранилища, зачем торговлю зарубежную полностью загубил?

– Ответь мне, о прекрасный юноша, а каковы перспективы урожая в благословенной Европе?

– Европа тоже в… хреновые у них перспективы, я имею в виду.

– И почем там будет нынче зерно?

– Ты собираешься все запасы продать в Европу?!

– Нет конечно. Но я собираюсь предложить американцам дать мне взятку… за то, что я в Европу зерно продавать не буду. Ни свое не буду, ни аргентинское, которое я почти все на корню тоже скупил. Они на этом получат лишней прибыли долларов по пять, а то и по шесть с тонны, и с их стороны было бы свинством не поделиться с тем, кто не даст ценам упасть. Много, конечно, я с них не слуплю, но, думаю, миллионов двадцать – долларов конечно – взять с них будет справедливо.

– И что ты будешь делать с этими долларами?

– Лишние деньги никогда не лишние. Закуплю станки какие-нибудь очень нужные… ты знаешь, я пожалуй взятку сразу станками и потребую. Так что выстрою еще пять, а то и десять заводов разных нужных…

– Саш, все это, конечно, хорошо, но я не за этим пришел.

– Я не собираюсь, как ты говоришь, кормить народ. Я – один, а народа – много. Народ пусть сам себя кормит – точнее, я буду в этом помогать лишь тех, кто и сам это сделать в состоянии. А у нас сами себя прокормить могут, как показывает опыт, только колхозники, поэтому и помощь продовольствием и фуражом только колхозы и получат. Колхозы, а не народ!

– Вот колхозы-то в помощи как раз не нуждаются…

– Те колхозы, что уже колхозы – не нуждаются. А вот те, которые только станут колхозами…

– То есть… я понял!

– Да, кто землю свою обобществит и в колхоз запишется, или хотя бы в ТОЗ – тот с голоду не помрет. А кто не захочет – ну что же, вольному воля. И, кстати, с первого сентября во всех казенных магазинах продукты мы будем отпускать только за советские деньги.

– Но ведь их-то в зарплату получают только рабочие казенных заводов…

– Почему? Тех заводчиков, кто товары для казны делает, мы же советскими деньгами обеспечиваем?

– Но на казну-то немногие работают…

– Казна товары покупает по нами же рассчитанным ценам. Хочешь дороже продавать – иди на свободный рынок, так покупателей вроде море толпится. Я что, хоть слово против сказал?

– Так ведь рабочим-то с этого…

– Слава, ну ты же экономику знаешь. Подумай сам: зачем государству заботиться о рабочих, которые сами о себе заботиться не хотят?

– Как не хотят?!

– Никак не хотят! В Ярославле Рейнсдорф-младший два десятка ПТУ открыл – и кто там учится? Дети одни? А рабочему – зачем учиться, он и так свой рубль в день заработает на поденщине! Вот пусть на свой подсобный рубль и кормится! У нас мальчишки на ткацких производствах пудовые шпули ворочают – и их я за труд доблестный голодными не оставлю, от пуза накормлю – чтобы силу побыстрее набирали.