Владимир Малыгин - Под крыльями Босфор [СИ]

Больше, кстати, никто из экипажа подобной сознательности не проявил. Мысленно все уже были на площади перед Софией. Это я так, для красного словца и для оправдания себя любимого эти отговорки придумал. Просто ну не хотелось мне в предстоящей давке участвовать. А то, что она там будет – к маме не ходи. Пусть всё это без меня пройдёт.

Катер с моим личным составом отчалил, ушёл к следующему самолёту за очередной порцией любопытствующего служивого народа, а я скрылся в грузовой кабине, да ещё и люк за собой прикрыл. Для порядка осмотрелся, ничего крамольного внутри не увидел. Да и вряд ли что-то смог увидеть. Здесь у нас всегда порядок, всё чистенько, всё на своих местах.

Посидел на рабочем месте, проводил взглядом уходящий к берегу катер, потом вернулся в грузовую кабину, прилёг на чехлы. Повалялся полчасика. Нет, не лежится, не по себе что-то. Распахнул настежь боковую дверь, сел на обрез люка, свесил ноги вниз. Сижу, болтаю сапогами. Внизу волны перекатываются, самолёт покачивают. Эх, удочки не хватает. Солнечные зайчики глаза слепят, заставляют жмуриться от удовольствия. Только сейчас и сообразил, почему мне так тревожно. Потому что артиллерийской канонады не слышно. Весь вчерашний день, всю ночь и всё утро корабельные пушки по туркам долбили. А сейчас тишина.

Как только разобрался с причиной своего беспокойства, так сразу и полегчало. И, наконец-то, по-настоящему в сон потянуло. Вернулся на уже нагретые чехлы, поворочался, устраиваясь поудобнее, начал придрёмывать. И снова помешали, вырвали из сладкой дрёмы. Подошёл тот же катер, стукнулся бортом о поплавок, заскрипел деревом, вызывая внутреннее возмущение и протест – что это ещё за вольности? Мой самолёт хотят поцарапать! А если поплавок повредят? Ну я сейчас вам задам! Подхватился, подскочил, потянулся к запорной рукоятке под неожиданный и потому подозрительный топот ног снаружи, второй рукой нащупывая пистолет в кобуре. Толкнул створку, отступая сразу чуть в сторону от проёма и… Поспешно сунул пистолет в кобуру. Сикорский это. Игорь Владимирович, друг и компаньон. А что это он здесь делает? И отчего это я так всполошился? Наверное, от резкого недосыпа…

Ухватился правой за протянутую мне руку, упёрся левой покрепче в боковой обрез проёма, вытянул товарища к себе в кабину.

– Удивился? Мне приказано лично проследить за надлежащим дооборудованием кабины… – опередил мой вопрос Сикорский. С удовольствием посмотрел на мою ошарашенную физиономию, ухмыльнулся и махнул рукой. – А-а, ничего серьёзного, не волнуйся. Приказано установить в грузовой кабине пару диванов, кресла и стол. И, пардон за такие подробности, проверить работу туалетной комнаты. Так выходит, Сергей Викторович, что непростые гости у тебя на борту ожидаются?

В ответ я лишь пальцем в небо ткнул. Сикорский поймёт. И он понял. Посмотрел на меня внимательно, кивнул уважительно головой. И сразу же разговор на другое перевёл. На новости.

– К вечеру первые транспорты с подкреплением должны подойти. По слухам, командующим здесь, на Босфоре будет назначен Келлер. Не слышал?

Я только головой отрицательно покачал. Откуда бы я слышал? Это для всех. А то, что знаю на самом деле, так это никого не касается, даже Игоря.

– Говорят, наши австрийцев погнали. Взяли Перемышль. Снова отличился Брусилов. А генерал Рузский перешёл Вислу и начал наступление. При поддержке Балтийского флота под командованием Эссена они сходу взяли Гданьск. А командовать Западным фронтом назначили Алексеева. Представляешь?

Само собой, представляю. Только я-то тут причём? Это они всё сами, сами. А Игорь тем временем продолжал вываливать на меня все последние новости:

– Союзники через Дарданеллы пройти не могут. Турецкие батареи в проливе стоят до последнего. Отступать-то им некуда… – Сикорский прищурился на чехлы, уселся, поёрзал, умащиваясь поудобнее. – Штабные говорили, что у союзников Кардена сняли, якобы по болезни. Вместо него Командующим назначили Де Робека. Обещались повторить успешный прорыв адмирала Дюкворта и ничего из этих обещаний не вышло. В Англии Китченеру отставкой пригрозили.

Я только на всё на это угукнул. А что говорить-то? Лучше послушать. Тем более Игорь, наконец-то, на нужную нам обоим тему перешёл.

– А ведь не зря я сюда лично прилетел! Детям и внукам буду рассказывать, что участие принимал во взятии Константинополя! Вместе с Государем!

Сикорский глянул на мою физиономию, не увидел должного, по его мнению, энтузиазма и поостыл. Помолчал, потом, похоже, мысленно махнул рукой на мои причуды и переключился на профессиональные темы:

– Представляешь, посмотрел на вот это всё своими глазами, и как-то враз наш с тобой давний разговор припомнил. Ну тот самый, когда ты с Григоровичем про амфибии заспорил. Что можно было бы торпеды на борт брать. А он не верил. Его бы сейчас сюда! Представляешь, как было бы здорово? – разошёлся изобретатель-конструктор. – Нет, бомбы и горючая смесь тоже ничего, выше всяких похвал. Но для их сброса нужно непосредственно над целью пролететь. А у противника вовсю появляется, как ты её называл, противовоздушная оборона. И пролетать над целью с каждым разом будет всё труднее и опаснее. Я и подумал – а если наш самолёт сможет брать на борт хотя бы две таких торпеды? Нет, две будет многовато. Хотя… Нужно будет подробно во всём этом разобраться. Вес, длина, диаметр, дальность хода этих самодвижущихся мин и прочее. Ну, ты же меня понимаешь? Да? Так вот. Подойти к кораблям противника на низкой высоте, подкрасться к нему, можно сказать… Лучше ночью… Хорошо прицелиться и сбросить свой смертоносный груз…

Сикорский не утерпел, подхватился на ноги, забегал по кабине. Сдвинул на затылок фуражку, потёр с ожесточением лоб, подёргал себя за волосы. Остановился возле бомболюка, осмотрел бомбодержатели, развернулся в мою сторону:

– Почему ты молчишь?

– Тебя слушаю. Ты же слова не даёшь сказать.

– Да? Извини. Но ведь сама идея какая? Она того стоит?

– Конечно! Я же вас ещё тогда в её полезности уверял. Бесполезно уверял, кстати, – не удержался с укором. Подпустил шпильку в адрес Сикорского. А то, смотрю, он уже совсем собрался мою задумку «прихватизировать».

– Чтобы оценить эту идею во всей её красе, нужно было оказаться сегодня вот на этом самом месте! – и конструктор сильно притопнул ногой.

– Аккуратней! Ты мне пол продавишь. На этом самом месте ты и дома мог всегда оказаться.

– Не продавлю. Да и что это за пол, если он продавится? Постой. Ты это что? Смеёшься? О-о… Я же не кабину, я Константинополь имею в виду…

Тем не менее топать перестал, вернулся к чехлам, уселся на них и откинулся спиной на рёбра стрингеров боковой поверхности кабины. – Так понимаю, Государь сегодня вместе с тобой улетает в Севастополь? – резко и опасно сменил тему разговора.