Виктор Мишин - Испытания [litres]

– Если бы одна!

– Чего? – не понял я.

– Фрицы в один заход четыре штуки положили. Одну точно в танк, аж башня съехала, остальные вокруг, вот и досталось всем.

– Ты сам-то как?

– Нормально, руку немного зацепило, фигня, – бросил Валера. Ладно, хоть он почти цел. Мы ведь там еще утром после боя в лесу были все ранены, а теперь, похоже, вообще не жильцы. Я лежачий, да и остальные, похоже, такие же.

– Передвигаться сможем? – не надеясь на хороший ответ, все же спросил я.

– Как-то сможем, но… – повесил голову Валера.

– Ясно. Тогда так…

Я принял решение, против никто не высказался, все меня поддержали. Организовываем оборону, не здесь, в поле, отойдем немного и ждем врага. Сколько сил хватит, столько и положим, но немцы кровью умоются. Жаль, конечно, что все вот так вот заканчивается, а мне ведь изначально не нравился этот рейд, да и везло не в меру. Нас ведь, по идее, еще в лесу положить должны были, ан нет, даже танки смогли пожечь и один захватить. Вечно так везти не может, вот и приплыли.

Овраг, что нашли Валера и Олег, который тоже был ранен в руку, но храбрился, как и Веревкин, подходил для обороны идеально. Позади лес, впереди поле во все стороны, хрен скрытно подойдешь. Эх, была бы рация жива, попросили бы подкрепления, или хотя бы боеприпасов подкинуть. Всего, что собрали с немцев у танков и в лесу, нам хватит на час. И это если не будет танков, против них мы бессильны.

Ночью мы кое-как привели себя в порядок. Один из бойцов был немного обучен полевой хирургии, поэтому он вытащил у всех осколки, которыми нас знатно нашпиговали. Выяснилось, еще и не все так плохо, как казалось. У меня самая глубокая ранка была около сантиметра, царапина, а не рана. Я, когда очухался, почувствовал, что спину саднит, думал, все, пипец, а оказывается, там просто было много ран. Всего из меня вытащили около десятка кривых железяк, самая большая была с трехкопеечную монету.

– Ну, чего, братцы, еще повоюем? – спросил, пытаясь взбодриться, я.

– Ага, минут пять, – заключил Олег.

– Не кисни, кстати, а почему фрицы до сих пор не появились? – резко поменял я тему. А и правда, мы здесь уже часов восемь, как бы не больше, а их все нет.

– Может, летуны сообщили, что все уничтожены? – осторожно спросил Веревкин.

– Да все может быть, но проверить-то надо, это ж немцы, те еще, сука, педанты.

В овраге мы провели весь следующий день, а немцы так и не появились. Напрашивалось решение проблемы: сидеть здесь и ждать, когда за нами соизволят прийти, надоело.

– Так, ребятки, планы меняются, – собрав всех своих подопечных, заявил я.

– Уходить будем? – вновь как-то робко спросил Валера.

– Ситуация поменялась, – начал я объяснять, – вчера мы ждали немцев, думая, что те на хвосте. Теперь же стало понятно, что это не так. Вывод?

– Значит, уходим, – выдохнули, кажется, все разом.

– Вывод, – я закусил губу и все же озвучил: – Нас ждут.

– Да ладно, Мороз, чего, фрицам больше делать нечего?

– А куда им спешить? Они тут у себя в тылу, жди, когда дурные диверсанты сами вылезут, да и убивай спокойно.

– Командир, так, может, осмотреться немного?

– Мы все еле ползаем, кто пойдет?

– Да я и схожу, Андрюх, – предложил тут же Валерка.

– А рука?

– Я самый «легкий» из вас, да и на фига мне вторая рука? Просто сползаю, огляжусь и назад.

– А если тебя поймают по-тихому?

– По-тихому не смогут, – твердо ответил Веревкин, показывая в руке гранату.

– Давайте так, лежим до ночи, а там видно будет, – заключил я.

– Так, наоборот, ни хрена не увидим! – произнес кто-то из парней.

– Вот и славно, ночью попробуем уйти, а там посмотрим. Все, готовьтесь.

На удивление, день закончился спокойно. Но для нас это было даже страшнее, чем если бы фрицы напали. Как же так, тут повсюду они, неужели о нас тупо забыли? Да быть не может! Нет, я понимаю, стрельба со всех сторон доносится, даже орудийная, но мы же реально близко от врага. Не понимаю, и от этого непонимания я сходил с ума. Но все же ситуация разрешилась, наконец.

– Руки вверх!

Ночью мы предприняли попытку уйти из облюбованного оврага и пробираться на север, туда ближе всего до наших позиций. Двигались примерно час, когда нас осветили фонариками и приказали поднять руки.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – пробубнил я и упал от удара в голову.

Ай-ай-ай, как же башка-то болит! Охренеть. Очнулся я, обведя глазами то, что было вокруг. Лес. Неизменный лес, а еще какие-то мутные личности рядом. Я связан, парней не вижу. Кто же это нас так встретил-то? Немцы бы вязать не стали, тупо застрелили бы уже, чего с нами возиться. Тогда кто?

– Очухался? – услышал я голос рядом. – Товарищ комиссар, этот очнулся, которого командиром называли.

– Давай его ко мне, Бабченко, – усталым голосом произнес неведомый для меня комиссар.

– Вставай, гад. – Твою мать, это чего, партизаны, что ли? Откуда они тут? Когда нас отправляли, я специально о них спрашивал, не должно их тут быть, только если отряд образовался недавно и сидит без связи. Черт, одни вопросы, ну ладно, может, комиссар что разъяснит.

– Братцы, вы чего своих-то бьете? Мы и так все чуть живые, а вы по башке, наверное, прикладом даже?

– А чего я об тебя буду руки марать, у «Папаши» приклад крепкий, тебя выдержал, – заржал этот самый Бабченко, идущий сзади. Я еле двигался, болело все, но конвоир, подняв меня, подбадривал, тыча стволом под ребра. Мне и так-то хреново, а этот… Или это какие-нибудь диверсанты? «Брандербург-800», под которых мы, кстати, когда-то косили?

– Полегче, приятель, а то я до вашего комиссара не дойду… – больше мне сказать ничего не дали. После очередного тычка в бок в голову как молния ударила, и я свалился на землю.

Сколько на этот раз я был без сознания, не знаю, как-то не до того было, чтобы время замечать, да и часы кто-то стырил. Очнулся в темноте, но понимал, что не на открытом воздухе. Первое, что удивило, руки были не связаны. Попытавшись сесть, только завалился набок и застонал от боли. Черт, мама дорогая, как же больно-то!

– Товарищ комиссар, пришел в себя! – до меня донесся негромкий возглас. А спустя пару секунд меня осветили фонариком.

– Очнулся? – новый голос шел откуда-то сбоку.

– Да уж лучше бы сразу к тебе оттащили, – пробормотал я.

– Чего? – не расслышал неизвестный. – Что ты говоришь?

– Хреново мне, говорю… – и я вновь потерял сознание. Господи, сколько же еще мучиться? Уж лучше в землю, там хоть не больно, надеюсь. Как я устал… Сколько всего было пережито за это время, ведь я всего несколько месяцев в этом времени? Вообще интересно, конечно, провел время, этого не отнять. Тут и жену себе нашел, ребенок народился, а уж друзей! О, какие в этом времени да на войне были друзья, почему мы через семьдесят лет выродились в полное дерьмо? Кто возразит, соврет сам себе.