Сергей Григоров - Иллюзия реальности [СИ]

На его вопрос, почему до сих пор не зарегистрировано ни одного случая, когда какой-нибудь астронавт оказывался сросшимся, скажем, с любимым креслом, Ник Улин разразился длинным малопонятным объяснением. Алексей уловил лишь, что чем интенсивнее использовался какой-нибудь предмет при нахождении звездолета в надпространстве, тем с меньшей вероятностью он изменится, оказавшись в обычном мире — не зря же микроэлектронику всегда перевозят во включенном состоянии. За все время космической деятельности человечества не было зафиксировано ни одного случая фатальной поломки функционирующих компьютерных систем. Тем более — ни одного случая смерти живого существа при возвращении в привычное пространство. Наблюдались, правда, различные психические отклонения, но это уже из области «каждый сам кузнец своего счастья»: значит, переусердствовал в оттачивании имеющихся или приобретении новых способностей.

Поскольку серьезные отказы технических систем не обнаружились, первые четыре часа после выхода из надпространства по традиции были посвящены установлению связи с диспетчерской службой космопорта Ремиты. По завершению общего доклада капитана каждый астронавт получил возможность послать весточку родным и знакомым. Записанные сообщения специальным образом кодировались и сжимались — получасовое видеописьмо превращалось в импульс, длившийся не более секунды. Алексею Сковородникову некого было оповещать, что он жив и здоров, чего и своему визави желает, поэтому он просто наблюдал за поднявшейся суматохой. К его удивлению, больше половины всего времени, отведенного для связи, съел Ник Улин, отвечая на бесчисленные вопросы своих подопечных квартарцев.

Авральные работы по устранению неполадок и проверке экспедиционного снаряжения заняли двое суток. С корабельными системами особых проблем не было, но экспедиция обладала большим имуществом, сложенным в трюмах в основном в законсервированном состоянии — с ним пришлось повозиться. В принципе, проверку работоспособности и, при необходимости, ремонт экспедиционного снаряжения можно было отложить до момента, когда оно действительно понадобилось бы. Однако Благов, не желая получать неприятные сюрпризы в будущем, потребовал проведения полных регламентов.

Заняты были все. Нашлось дело и Сковородникову. Ему поручили проверить, не возникли ли неполадки в компьютерных устройствах инициации десантируемого оборудования. По его мнению, технология работ соответствовала его квалификации: присоединить тестер к хитрому разъему, включить, дождаться, пока на тестовом экране не пробегут характерные синусоиды, еще подождать, пока не высветится надпись «аппаратура работает нормально» — и все. Вначале он радовался, что оказался полезным. Однако в середине вторых суток его посетила мысль, что эти действия можно было возложить на обыкновенного робота. Неужели его занимают видимостью работы, как младенца погремушкой? Сразу ухудшилось самочувствие и навалилась привычная хандра. Перелистывая литературу времен своей первой жизни, он нашел для нее красивое название: депрессия. Когда-то эта была модная болезнь.

Мучаемый сомнениями, он кое-как завершил свой урок и нашел Ника Улина. Квартарский трибун сидел в лаборатории системного программирования, рассеяно сверяя данные с двух десятков экранов, перегруженных непонятными непосвященным формулами и графиками. Чуть в стороне, на специальном экранчике бойко рассказывал своей сложной и многогранной жизни «Элеоноры» научный раздел экспедиционного журнала.

Узнав, что и сколько компьютеры записывают в свои протоколы о событиях, происходящих на звездолете, Сковородников испытал нечто вроде шока. Он не мог представить себе, зачем накапливается такое море информации. К тому ж ведь не для того, чтоб спрятать и забыть. По неукоснительно соблюдаемым правилам Галактического Содружества, после каждого космического полета все архивные записи экспедиции передавались специальным институтам на предмет внимательнейшего изучения… Не бери в голову, прокомментировал Яфет. Явно чрезмерное накопление архивной информации — обычное ныне явление. Мало ли что пишут. Читать стоит разве что раздел экспедиционного журнала, посвященный научным разработкам. Да и то выборочно: мол, томящиеся в ожидании славы молодые и ретивые умники рвутся в межзвездные экспедиции, чтобы обратить внимание на какую-нибудь экстравагантную теорию, — поощряется, чтобы каждый член экспедиции фиксировал как можно больше своих мыслей и рассуждений. И известны примеры, когда гонимым гениям удавалось таким вот образом достучаться до высокоученой общественности.

Сначала Алексей Сковородников с любопытством раскрывал научный раздел журнала. Но запал его скоро погас, ибо ни осилить сколько-нибудь значимую часть, ни толком понять что-либо он был не в состоянии.

— Ну, как дела? — спросил он Ника Улина.

— Пока не знаю, что сказать, — ответил квартарец. — Вот сойдутся у меня два числа, тогда будет ясно, что все в порядке. А не сойдутся — буду дальше думать, в чем дело.

— А мой биологический эксперимент закончился.

— Какой эксперимент?

— Биологический, — с максимальной серьезностью пояснил Сковородников. — Проверяли тута, выдержу ли я двое суток монотонных манипуляций. В прошлой жизни, помнится, все было много проще: объявлял старшина, что копаем отсюда и до обеда — вот мы и копали. А после обеда и положенного после него отдыха закапывали.

— Что закапывали?

— Яму.

— Зачем?

— Тогда, как я понимаю, большие общественные руководители тоже были не лыком шиты. Лаптем щи не хлебали и сопли не жевали. Тоже проводили важные биологические эксперименты. Исследовали, могут ли солдаты просто копать. Или просто закапывать. И как долго они могут заниматься бессмысленным делом.

— Понятно. Объясни толком, что ты делал, — и, выслушав Сковородникова, сказал: — Не, времена изменились. Ты проверял те приборы, каждый из которых затем тестировал с десяток других. Так что был смысл в твоих деяниях.

— Но так много…

— Да, имущества у нас в избытке… — Ник Улин помолчал, победно хмыкнул и переключил экраны. — У меня, к счастью, тоже все завершилось удачно. Все, я свободен. Можно понаблюдать за отправкой «ягуара».

— Это что еще за хищник?

— Одна из замечательных инженерных конструкций человечества. Летательный аппарат. По габаритам — обычный планетолет, но обладающий фантастической мощностью и способный двигаться в надпространстве. Правда, в пределах маяковой ког-зоны, то есть в радиусе примерно двух световых лет от «Элеоноры».

— Понятно, — покривил душой Алексей Сковородников. Несмотря на чуть ли ежедневные «уроки» Яфета, он чурался премудростей квантового мира. Понятие ког-сферы вводилось в последних главах учебника по квантовой динамике.