Сергей Григоров - Иллюзия реальности [СИ]

Постепенно он втянулся в ходьбу. Ощущение времени исчезло, и Алексей Сковородников не понял, через сколько часов после высадки увидел человека. Тот ничком лежал в густой высокой траве, раскинув руки. Тощий самодельный рюкзак — мешок, перевязанный тесемкой, образующей лямки, — придавил ему голову.

Подойдя вплотную, Алексей Сковородников присел на корточки, разглядывая находку. Такой же, как у него, плащ с капюшоном. Деревянные сандалии, одна из которых привязана к лодыжке веревкой, вторая — пучком травы. Плащ задран до колен, оголенные места рук и ног покрыты густым слоем грязи и чем-то темно красным. Длинные черные волосы свалялись в клобуки.

Поначалу показалось, что абориген мертв — ну кто ж будет спать в такой неудобной позе да посреди дня? — потом Алексей уловил дыхание. Не все, значит, потеряно. Осторожно выпростав руки незнакомца из лямок рюкзака, перевернул.

Вот в чем дело! Спереди плащ был истерзан чуть ли не до пояса. Ноги покрыты многочисленными порезами, на правом бедре, вспухшем и почерневшем, зияла жуткая рваная рана. Алексея Сковородникова передернуло от представления, какую боль испытывал несчастный. Как это его угораздило? Губы посинели, лицо и шея в подозрительных пятнах. Заражение крови?

Отодвинувшись в сторону, Алексей Сковородников вызвал Лиду. Сообщил о находке и предупредил, что намерен выручить аборигена из беды. Его решение получило всеобщее одобрение. Рональд Грей, вмешавшись, принялся объяснять, какая это удача — получить благодарного за помощь местного жителя. К тому ж, судя по одеянию, обнаруженный человек паломник. Нежданный товарищ. Общение с ним один на один даст бесценный опыт, который позволит смягчить вхождение в чужую общественную среду. У него можно будет выведать… Алексей Сковородников прервал поток банальностей.

Воспользовавшись тем, что пострадавший находился без сознания, сбегал к ручью, струившемуся в нескольких шагах. Набрал в ковш воды. Отрезал кусок плаща и, смачивая его, обтер бедро аборигена, отворачивая глаза, когда невмоготу становилось смотреть на рану. Обкорнал нижний край своей нижней сорочки и получившимся бинтом с грехом пополам перетянул бедро. Активировал аптечку в ножнах и сделал два укола. Чуть выше раны и в шею, общеукрепляющий. Последний штришок — подложил под голову аборигена рюкзак. Лежи, голубчик, выздоравливай.

Несколько раз его вызывали на связь — Алексей Сковородников без лицемерных ахов отключал передатчик. Что делать, он знал и без указаний сверху.

Будем надеяться, что земное лекарство подействует и абориген оклемается. Однако с такой ногой он не ходок. Ожидать, когда рана перестанет его беспокоить, бесперспективно — не ясно, сколько дней это займет. А очередной караван паломников вроде бы должен выступить на днях. Сидя на месте, они не успеют примкнуть к нему. Не далее, чем в километре отсюда, должна быть река, ниже по течению которой стоит Кащеевка. Вот и выход: сделать лодку, дотащить раненого до нее и доплыть до места сбора каравана. В любом случае плыть лучше, чем продираться по лесу. Остается реализовать принятое решение правильной последовательностью действий.

Для облегчения знакомства желательно быть рядом, когда абориген очнется. Поэтому сейчас надолго отлучаться нельзя. Разведывательный поход к реке придется отложить. Ладно, займемся приготовлением пищи насущной для укрепления сил выздоравливающего. Надо напоить его чем-нибудь горячим. Жаль, что нет котелка, не в чем вскипятить воду. Придется испытать на практике вычитанный в далеком детстве способ — подогревание воды горячими камнями.

Алексей Сковородников обследовал каменистый участок русла ручья. Нашел подходящий валун у самого среза воды. Вырезал в нем впадину литров на десять — нож резал твердый камень с такой же легкостью, как и дерево. Набрал камней для ложа костра и для нагрева. Стаскивая в одно место сушняк, пригляделся к окружающей растительности с точки зрения потребителя. Новый взгляд открыл неисчерпаемые лесные богатства — дикую смородину и малину, орешник, яблони и груши, приятно пахнущие травы. Одна из них очень напоминала земной иван-чай.

Он не знал, сколько потребуется нагревать камни, и потому расстарался от души, накромсал гору заготовок для костра. Сложил из самых сухих веточек пирамидку. Разжег, надавив на них плашмя лезвием ножа. Под слабым ветерком костер быстро набрал силу. Между подбрасыванием в него новых порций сушняка Алексей Сковородников срезал здоровое деревце и смастерил необходимые орудия — длинную кочергу и ухваты для камней. На три четверти залил водой сделанную в валуне емкость.

Периодически интересовался состоянием больного. Тот все не приходил в сознание. Однако прежнее лихорадочное состояние его вроде бы сменилось здоровым сном. Раны подсыхали прямо на глазах. Щеки порозовели. Изредка слышалось похрапывание.

Скрашивая томительное ожидание, Алексей Сковородников принялся мастерить лук, используя для тетивы несколько нитей, вытянутых из веревки. Непростую задачу поставило изготовление стрел — не было под рукой ни наконечников, ни чего-либо подходящего для оперения. Он исхитрился вырезать стрелы в виде двух конусов: короткого, имитирующего острие, и длинного, с прямой серединой и расширяющегося в конце. Опробовать не стал. Решил, что приноровится, когда придет время применить оружие по назначению.

Очнулся абориген, когда терпение у Алексея Сковородникова почти исчерпалось. Рывком сел. Вскрикнул, схватившись за больную ногу, и изошелся в кашле. Затем его вытошнило. Алексей Сковородников принес ему холодной воды из ручья, напоил. Отдышавшись, абориген произнес необходимое:

— Слава Создателю!

— Вечная слава!

Интересные ощущения, подумал Алексей Сковородников. Его, конечно, заставили выучить язык консов в совершенстве. Точнее, в той степени, в которой его восприняли корабельные лингвисты. Однако Рональд Грей настоял, чтобы «во избежание» поставили еще и стойкий пси-блок. И сейчас у него в голове промелькнуло положенное «слава», а выговорилось нечто вроде «осанёво», причем с ударением не на ё, а на первое о. Да, не будет, видать, у него проблем с разговорной речью. Главное — знать, что сказать. Подсознание само заменит привычные слова на местные.

Абориген долго с подозрением разглядывал свои раны. Попробовал пошевелить ногой и страдальчески скривился. Но невольные стоны сдержать сумел.

— Кто ты, — спросил Алексей Сковородников и по наитию добавил: — путник?

— До того, как я встал на Путь к Создателю, меня звали Амад и был я поэтом в Хрусте. А ты? Кем был ты, путник?

Правильно, стало быть, я прилепил обращение, подумал Алексей Сковородников.