Сергей Григоров - Иллюзия реальности [СИ]

— Ладно, давайте займемся тем, ради чего собрались, — важно сказал Марий и закатил длиннющую хвалебную речь в честь Олмира. Вслед пошли поздравления других магов.

Олмир внимал хвалам, принимал подарки. Голова продолжала противно ныть. Исподволь терзала неясная тревога. Да и вообще настроение у него оставалось хуже некуда.

Возможно, тайная причина беспокойства императора была связана с происходящим в те минуты разговором двух мужчин, находящихся довольно далеко от всех населенных мест — на искусственном космическом объекте, именуемом Вторым биологическим комбинатом. Вредное и экологически опасное производство изначально размещалось не на поверхности Ремиты, а в ближнем космосе. После ж объединения с меритской общиной было полностью перемещено к границе планетной системы.

Один из двух беседующих, мощный телом, одетый в наряд, мало подходящий для пребывания в космосе, сидел напротив иллюминатора, полуотвернувшись от своего собеседника. Тот же, подобострастно согнувшийся, выжаренный жесткими космическими излучениями, говорил и говорил, второпях проглатывая окончания слов:

— …так вот, я нашел способ ввести в заблуждение все используемые ныне медицинские программы! Оказывается, недостаточно выделять только то, что потенциально может принести человеческому организму вред. Поистине величайшее открытие, граф! Надо же: столько блестящих умов создавало системы защиты, столько сложных алгоритмов анализа продуктов предложено, а элементарного не предусмотрели…

— Короче, пожалуйста, — с непонятной брезгливостью бросил граф.

— История ядов — это лебединая песня человеческой изобретательности и коварства. Самый непритязательный путь — разрушение, не мудрствуя особо, белкового вещества. Надежно, бесповоротно, но чересчур прямолинейно. А потому неэффективно. Любой активный химический реагент словно вопиет: «вот я, такой хищный и злобный, покажите мне жертву». Да только кто ему позволит смертоубийствовать? — простейшие детекторы поднимают тревогу. Попробуй заставить здравомыслящего человека выпить, скажем, ведро уксуса. Второй путь — нарушение либо обмена веществ, либо прохождения нервных импульсов. Поскольку процессы метаболизма млекопитающих чрезвычайно сложны, вносить нежелательные изменения в них можно неисчислимым количеством способов. Соответственно, велик и список потенциально опасных для здоровья веществ. Некоторые из них могут быть химически малоактивными, почти инертными. Распознать, какой эффект в организме человека они способны произвести, довольно трудно. Общая схема всех используемых в настоящее время анализаторов строится вокруг компьютерных моделей, с помощью которых просчитывается, насколько «полезна» или «вредна» та или иная пища, сбалансировано ли поступление различных веществ, и так далее. Так вот, накопление «пользы» тоже может нести смертельную опасность!

— Давно известно, что везде и во всем нужна мера.

— Именно так! Я открыл белковую группу, повышающую энергоотдачу в мышцах. Своего рода витамин, катализатор, ускоряющий реакции с аденозинтрифосфатом. Может применяться как легкое лекарство. Все сертифицированные программы Межзвездного Флота воспринимают мое детище как полезную пищевую добавку. Абсолютно безвредную. Никаких ограничений на объем потребления! А вот тут-то подстерегает пренеприятнейший сюрприз: мой белок не выводится из организма полностью. Постепенно накапливаясь, он заполняет сперва вакуоли, потом… мм-м… пропустим технические подробности… в общем, в один прекрасный миг концентрация моего белка превышает критическое значение и он чуть ли не целиком вбрасывается в клеточные митохондрии. Полностью раскрываются все каналы прохождения ионов водорода в мышечной ткани. В результате — жесточайшие судороги, заканчивающиеся полным параличом. В первую очередь это касается самых затребованных, постоянно работающих мышц. Как вы думаете, каких именно?

— Каких? — граф, не моргнув, вернул вопрос в той же интонации.

— Сердечной и дыхательных! В такой ситуации обычные процедуры скорой медицинской помощи бесполезны. Спасти жизнь может только незамедлительное подключение к большой реанимационной установке. Снабженной системой принудительной вентиляции легких. С искусственным кровообращением. С тотальным витооблучением организма. Согласитесь, что в полевых условиях возить за каждым реаномобиль невозможно. Поэтому все, кого постигнет удар вне звездолета, обречены. На борту «Элеоноры», конечно, есть возможность оказания экстренной помощи. Тут все будет зависеть от кого, сколько окажется жертв, и где в критической ситуации они будут находиться. К сожалению, из-за индивидуального разброса скоростей обменных процессов, различной чувствительности, разного количества потребленного продукта и различия в скорости потребления, а также… мм-м… еще некоторых факторов, одновременного поражения всего экипажа ожидать не приходится. Ну уж, как говорится, что могем-с. Извиняйте, если что не так.

— Как же вы заставите астронавтов поедать свою отраву?

— Да они сами будут рады стараться потребить ее как можно больше! Помимо разнообразных консервированных и искусственных продуктов, в рацион астронавтов в обязательном порядке входят витаминные экстракты, полученные, как говорится, естественным путем — образующиеся в аквакультуре, специально выращиваемой на борту звездолета. Эти добавки подкладываются во все салаты, в соусы, супы и так далее. Одним словом, всюду. Для современной генной инженерии добиться того, чтобы водоросли помимо заданного набора веществ синтезировали б еще кое-что — не проблема.

— Вы подготовили модифицированную аквакультуру?

— Так точно, граф! Хоть сейчас отправляй на борт «Элеоноры». Заявка от них, кстати, имеется. Ждет исполнения.

Воцарилось глубокое молчание. Ученый отравитель нетерпеливо сопел, дергал головой, моргал изо всех сил, ерзал в кресле, но не смел нарушить размышления собеседника.

— Хорошо. Предположим, ваша аквакультура окажется на борту «Элеоноры». Астронавты начнут ее регулярно потреблять. Когда следует ожидать наступления первых летальных исходов?

— Трудно сказать, — нервный смешок, — маловато экспериментальных данных.

— Ну, хотя бы ориентировочно.

— По моим расчетам, где-то через полгода. Самый оптимистичный срок — четыре месяца. Примерно тогда, когда планируется завершение исследований Шара. Возможно, когда «Элеонора» будет уже на обратном пути.

— Ускорить нельзя?

— Не, не получится. Анализаторы могут почувствовать угрозу, если мой реагент будет проявлять чрезмерную активность.

— Жаль. Не ясно, что они могут там накопать. Однако гибель всего экипажа на обратном пути — тоже психологически впечатляюще. Хорошо, пусть будет так.