Андрей Каминский - Нет времени для Тьмы [СИ]

Ужасные слова древнего заклинания, звучали силой пришедшей из глубин преисподней, растекались над равниной и взмывали к луне. Все живое в степи смолкло, раздавленное тяжестью страшного призыва. Молитва Гекате донеслась и до ушей кочевников, смутив даже их, закаленных в битвах и грабежах. Храбрые воины, ногайцы, как и все кочевники ужасно боялись всего сверхъестественного. Не понимая слов молитвы, они, тем не менее, начали замедлять своих коней.

— Кажется, наши гости стесняются подойти, — насмешливо сказала Ниса. — Марыся, тебе нужно их очень попросить.

Эллинка подскочила к девушке и резко дернула за рубаху. Изрядно потрепанная ткань затрещала и соскользнула с тела славянки. Не давая ей опомниться, Ниса ухватила Марысю за плечи и вытолкнула её навстречу ногайцам, так, что она оказалась прямо пред костром. Яркое пламя осветила обнаженную фигуру, давая степнякам возможность беспрепятственно разглядеть все Марысины прелести. Вой сотен глоток огласил ночь. Все сомнения и страхи степняков исчезли, затопленные вихрем вожделения. Нурадин — Султан хлестнул своего коня и помчался вперед, кипя гневом. Вслед за ним, стараясь не отставать неслись и остальные кочевники.

Ослепленные похотью, ногайцы не видели того, что открылось глазам Марыси и Нисы. Что-то странное происходило с нависшей над степью Луной: поверхность бледно-желтого диска пришла в движение, словно Луна превратилась в некий сосуд, наполненный клубами желтого дыма, медленно перетекавшими друг в друга. Постепенно эти клубы меняли цвет, из желтого становясь ядовито-зелеными.

Марыся смотрела на все эти превращения разинув рот от удивления, Ниса — с скучающим видом, как на давно знакомое зрелище. Мельком взглянув на эллинку, Марыся вспомнила байки о ведьмах, крадущих с неба месяц.

Тем временем движение на Луне прекратилось, — она вновь сияла неподвижным светом, только на этот раз зеленым, словно болотная тина. В иное время Марыся могла найти такое зрелище интересным, но сейчас она чувствовала, что это лишь начало и что самое страшное еще впереди. Луна уже стала раза в три больше чем обычно и напоминала огромный глаз, насмешливо следящий за тем, что происходит внизу.

Вскоре и ногайцы заметили, как степь заливает бледно-зеленое свечение. В воздухе начали появляться зеленые огни, летавшие подобно огромным светлякам. Такие же огоньки начали вспыхивать и на земле: сначала отдельными точками, потом целыми созвездиями. Зеленые язычки вспыхивали на верхушках трав и кустарников и от этого, казалось, что вся равнина горит зеленым пламенем.

Неладное почуяли не только люди, но и их скакуны. Кони степняков начали ржать и вставать на дыбы, из ртов у них начала капать пена. Проклиная все на свете татары попытались плетками привести лошадей в чувство, но без особого успеха.

Вот один из коней взбрыкнул особенно сильно. Сидящий на нем ногаец не удержался в седле и упал на землю. Громко ругаясь, он попытался подняться, но запутался ногами в траве и опять упал.

Рядом с ним вдруг зашевелилась земля, вздуваясь небольшим бугром. На глазах у застывшего от удивления степняка он лопнул и из почвы стало рости покрытое ржавчиной металлическое острие, венчавшее рассыпающийся шлем с каркасом из железных пластин.

Ниса узнала бы шлем гоплитов Боспорского царства. Ногаец ничего не знал ни о каком царстве, но это вряд ли его сейчас беспокоило, потому, что под шлемом оказался человеческий череп, лязгающий челюстями с прекрасно сохранившимися зубами.

Побелевший от ужаса татарин опомнился слишком поздно. Когда над ним навис, наполовину вылезший из земли скелет, степняк попытался вскочить, но цепкие фаланги пальцев успели схватить его за ногу, подтаскивая к себе. Вот уже белые зубы вонзились в ногу повыше колена и с силой, которой никак нельзя было ожидать от высохших костей, разгрызли степняку плоть и кости. В то же время пальцы скелета вцепились в бок ногайца, вырывая из него кусок мяса.

Истошно орущий кочевник молотил по ожившему остову всем, что попадалось под руку. Отчаянно извернувшись, ногаец всё таки сумел сапогом со здоровой ноги пробить скелету ребра и даже перебить позвонки. Но это было его единственной и последней удачей: костистая рука вцепилась в его горло и дернулась вырывая у несчастного кадык.

Кровь хлынула рекой, заливая остов древнего боспорца. Тот подполз еще ближе к телу и прижал оскаленный рот к ужасной ране. Его видно не смущало, что текущая кровь свободно хлещет через все кости и орошает землю. Скелет, будто и не понимая бессмысленности своих действий, начал рвать тело ногайца зубами, проглатывая тут же вываливающиеся куски плоти. При этом оставалось непонятным, на чем держится его нижняя челюсть, которой полагалось давно утратить все связующие сухожилия и затеряться в земле.

Вскоре, однако, стало ясно, что действия скелета вовсе не так нелепы, как могло показаться. Чем больше крови и мяса налипало на древних костях, тем больше они менялись. И Ниса и Марыся и ногайцы вскоре заметили шевеление на высохших ребрах и позвонках. Еще через некоторое время стало ясно — скелет обрастает плотью. Среди суставов зазмеились белые нитки сухожилий, потом красные — мускулов и кровеносных сосудов. Мертвец поднял голову и все увидели, как в глазницах черепа двигаются окровавленные глазные яблоки.

Наблюдавшие за этой жуткой сценой кочевники, наконец, вышли из ступора, в котором пребывали до сих пор. Некоторые их них разворачивали коней, пинками и ударами стараясь их вывести из того оцепенения, в котором находились сами (Марыся мельком подумала, что в этом тоже надо винить колдовство Нисы). Другие степняки выхватывали сабли и с криками неслись вперед, желая разрубить на мелкие кусочки гнусное чудовище, ворочающееся среди останков их погибшего сородича. Но труп в гоплитском шлеме недолго оставался в одиночестве. По всему залитому зеленым светом полю шевелилась земля, возникали черные провалы и из них, словно гигантские уродливые черви выползали мертвецы: как люди умершие недавно, так и давно сгнившие трупы, а то и вовсе скелеты. В рассыпающихся от ржавчины боспорских доспехах, генуэзских латах, русских кольчугах, в панцирях степняков — все они объединялись в один устрашающий легион Смерти. Многие держали в руках ржавое оружие или более менее сохранное бронзовое, которым они воинственно размахивали.

Некоторые из восставших недосчитывались той или иной части тела, а то и вовсе не могли подняться на ноги из-за отсутствия таковых. Но и они ползли, вцеплялись в ноги коней, заставляя их сбрасывать с себя татар. Зубы вгрызались в тела людей и животных, костяные фаланги разрывали плоть, вспарывали животы, вытаскивали внутренности. И чем больше людей убивал такой не-мертвый, тем больше он становился похож на человека. Даже скелеты обрастали плотью, мышцами и сухожилиями. Впрочем, плоти на всех не хватало и поэтому по земле бродили невообразимые существа: частично покрытые здоровой плотью, частично прогнившей, съедаемой червями.