Андрей Каминский - Нет времени для Тьмы [СИ]

Вадим хотя и мог позволить себе более респектабельные заведения, любил сидеть в забегаловке, памятной по прежней шпанистой юности. Так же как и его кореша, — Димон и Ашот, пришедшие почти сразу после него. Вынеся столики и стулья во двор, они взяли по кружке «Жигулевского» и несколько пакетов с сухариками и сушеными кальмарами. Выпив за праздник, друзья дружески похлопали Вадима по плечу, сказав, что «эту шалаву давно пора было гнать». Между первой и второй перерыв был небольшой, потом последовала третья порция, потом еще — вечер явно складывался удачно. За соседним столиком сидели две женщины, которых Димон позвал разделить компанию. Те подсели, им заказали пива и отмечание продолжилось. Женщины оказались продавщицами с одного из центральных рынков. Одна из них была, на вкус Вадима немного старовата, зато вторая вполне ничего — разве что малость полная. Ну и ладно, может воображать о себе меньше будет, чем Лена. Усиленно подливая девушке, которую, как выяснилось, звали Таня, Вадим громко рассказывал о себе.

— И ему говорю: слышь, ты сержант, вали отсюда! Он за дубинку, а я ему уже с ноги в табло как заряжу. Тот сразу в отрубе, а я свалил по-быстрому, пока остальные менты не подоспели. Стреляли в меня даже, вот здесь пуля задела, — Вадим ткнул пальцем в еле заметную точку на щеке. — Но, ничего утек. Потом братану звякнул, он у меня майором в ФСБ служит, ментов тех нашли и раком поставили. Бля буду, потом тот сержант мне еще бабки приносил, извинялся.

Таня восторженно смотрела на Вадима, глупо хихикала и прихлебывала заказанное им пиво. Глядя на неё, Вадим понял, что дело в шляпе. Еще по одной, а потом такси и к себе. Западная стенка кафе примыкала почти вплотную к парку и из него было очень хорошо видно, что происходит за столиками под открытым небом.

— Вот он, — кивнула Лена, показывая Нисе на хохочущего Вадима и его друзей. — Уже какую-то соску нашел, членосос вонючий!

Ниса ничего не ответила: коротко кивнув, она словно превратилась в статую, напрягшись всем телом. Глаза сконцентрировались на Вадиме, губы непрерывно что-то шептали.

Бывший Ленин ухажер на веранде говорил все громче, хвастаясь уже и вовсе нереальными подвигами. Друзья насмешливо переглядывались и вполголоса говорили, что «Вадику уже хватит». Тот все крепче зажимал Таню, шепча ей на ухо такие пошлости, что та кидала по сторонам смущенные взгляды и думала как сбежать.

Лена смотрела на Нису со все большим страхом, — тело ведьмы била мелкая дрожь, пальцы скрючились словно когти, с губ срывались какие-то странные слова, временами переходящие в бессвязные завывания. Заглянув в её глаза, Лена с ужасом увидела, что они светятся колдовским желтым огнем. Она уже стала подумывать, а не стоит ли ей побыстрее сбежать отсюда, пока Ниса не осознает, что происходит вокруг?

— А еще у меня вот что есть, — в пьяном угаре Вадим грохнул об стол чем-то тяжелым. — И я хожу с ним как нефиг делать, никакая сволочь мусорская мне слова не скажет.

Таня ойкнула и прижала руки ко рту — на столе лежал пистолет.

— Дебил, спрячь быстрее, — зашипел Ашот, настороженно оглядываясь по сторонам. — Еще увидит кто-нибудь.

— А че мне, — пьяным голосом говорил Вадим. — Пусть видят, что я реальный пацан. А ты че мне указывать будешь? Кто ты такой вообще?

— Спрячь ствол, я тебе говорю, — вновь повторил Ашот.

— Я думал ты мой братан, — огорченно произнес Вадим, ухватив пистолет. — Ничего я не спрячу.

Грохнул выстрел и Ашот свалился со стула с простреленной головой.

— Ты что делаешь, урод?! — подскочил Димон.

— Рот завали — посоветовал Вадим, выстрелив другу в грудь. Третий выстрел размозжил голову официантке, выскочившей по дурости, пытаясь вызвать милицию с сотового. Четвертая пуля пришлась оглушительно визжащей Тане — Вадиму захотелось, чтобы она замолчала. Со стороны улицы уже слышался вой милицейских сирен. Вадим обернулся на эти звуки, его лицо исказилось в глумливой ухмылке.

— И хрен вы меня тогда поймаете — процитировал он старый анекдот.

С этими словами Вадим сунул ствол в рот и нажал на курок.

Расширенными от ужаса глазами наблюдала Лена за всем этим зрелищем, потом перевела взгляд на Нису. Та вся встряхнулась, словно прогоняя оцепенение, и посмотрела на невольную соучастницу. Лена с облегчением отметила, что глаза Нисы приобрели обычный синий цвет.

— Ну что же, ты отомщена, — медленно произнесла жрица. — Теперь и ты помоги мне.

— Хорошо, только давай уйдем отсюда, — дрожащим голосом произнесла Лена. — Не нужно, чтобы тебя заметили в таком виде.

Ниса согласно кивнула и обе девушки растворились в ночном парке.

На то чтобы добраться до дома Лены у них ушла почти вся ночь, — приходилось пробираться по самым темным закоулкам, отсиживаясь в подворотнях, чтобы пропустить очередную пьяную компанию. Ниса смеялась над такими предосторожностями, говоря, что может отвести глаза любому, однако её спутница проявила неожиданную рассудительность, решив, что это колдовство Ниса может применить лишь к тому, кого увидит сама. А если их заметит кто-нибудь из окна, например? Ниса пожала плечами, но спорить не стала. Но задерживала она их невероятно, совершенно по-детски удивляясь всему, что попадалось на пути — машинам, трамваям, высотным домам, линиям электропередач, асфальту, рекламным щитам. Лене приходилось чуть ли не на каждом шагу объяснять колдунье, то, что казалось понятным и пятилетнему ребенку. Это раздражало, но Лена помалкивала, уже поняв, что другой реакции ожидать не приходится.

Лена жила в одном из покосившихся трех — и четырехквартирных одноэтажных домов в центре города. Этот «шанхай» на протяжении века был головной болью для всех властей города, но взяться за него ни у кого не доходили руки. Старые, еще позапрошлого века, дома постепенно разваливались, крыши протекали, половица проваливалась, изо всех щелей лезли тараканы и мыши. Некоторые граждане все же находили средства на то, чтобы привести свои дома в более-менее приличный вид, однако соседствовали они с развалюхами, жильцы которых лишь время от времени латали дыры в своем жилище. На всем районе лежал неизгладимый отпечаток затхлости и упадка.

Квартира Лены выделялась своим убожеством даже среди этих «вороньих гнезд», — Ниса брезгливо сморщила нос, едва они вошли в темную прихожую, бывшую одновременно и кухней. Горы грязной посуды возле замызганного умывальника, протянутые над потолком веревки на которых висели мокрые тряпки, переполненное мусорное ведро. Чуть ли на каждом шагу приходилось спотыкаться о какие-то банки и коробки выставленные, казалось, специально, чтобы входящий ломал себе ноги. Не лучше выглядела и комната — потертые выцветшие ковры на полу и стенах, сквозь дыры в которых виднелись доски пола и стены с облезлыми обоями, телевизор, хорошо показывающий только одну программу и тут же неработающий ноутбук — подарок одного из непомерно щедрых постояльцев. У окна стоял старый диван, небрежно застеленный ватным одеялом. Просторный стол усеивали хлебные крошки и сигаретные окурки, высыпавшиеся из переполненной пепельницы. На полу валялось несколько пустых бутылок из-под пива.