Кирилл Лятс - Гитлерград

Авдотья достала из сумочки сложенную вчетверо бумагу, которую ей вручил маршал, и протянула гаулейтеру.

Фон Тресков дважды прочитал ее, после чего произнес:

– сильное и одновременно неожиданное предложение. Мне кажется, что Борману идея бы очень понравилась. Мне так она точно нравится.

– давайте позвоним Борману, и Вы скажете ему свое мнение, – предложила Кибина.

– согласен.

Авдотья попросила секретаря набрать рейхсканцелярию.

– Борман слушает! – услышали они знакомый голос канцлера.

– Герр канцлер, это фон Тресков и Кибина, мы звоним из Новгорода.

– здравствуйте, герр Борман, – добавила Авдотья в параллельную трубку

– здравствуйте Авдотья, здравствуйте Хеннинг, как вы там? Как идет восстановление города?

– все неплохо. Советские строители работают, герр гаулейтер привез еще гитлерградских метростроевцев. Ожидаем еще сегодня к вечеру норвежских инженеров, у них есть задумки по расширению Рюрикграда. Так что, думаю, через полгода можете приезжать, принимать новый шедевр градостроения

– с удовольствием, Авдотья. Но, надеюсь, увидеть Вас и пораньше. Я так понимаю, вы звоните по поводу жуковских предложений. Как они вам?

– ну я уже Вам вчера свое мнение высказывала, – ответила бургомистр Новгорода, – а фон Тресков сейчас вам скажет

– герр Канцлер, я думаю, предложение стоящее. Оно учитывает амбиции нашей страны, не умаляет наших побед и, в то же время, дает Москве шанс компенсировать понесенные в войне потери за счет широкого взаимодействия.

– как ты думаешь, Англичане не будут противиться? Или американцы?

– исключено, тут уж будет невозможно чему-либо противиться.

– то есть ты все поддерживаешь?

– да

– зер гут, тогда даю команду готовить мирный договор в этом ключе. И вот что, подписывать его будем в Гитлерграде, так что пообедай с Авдотьей и возвращайся домой. Планируем церемонию через два дня. Сейчас позвоню Жукову. Всем ауф фидерзейн.

Жуков набрал Клауса

– ну что, господин посол, звонил Борман, он согласен на наши предложения. Предлагает через два дня подписать мирный договор в Гитлерграде.

– я рад, Георгий Константинович, это Ваша большая победа

– наша победа, Клаус, наша. Не хочешь заехать, обсудить.

– да, буду через 20 минут.

Уже через четверть часа посол Германии пожимал руку маршалу Жукову.

– ну что, Виталий, считай, мы своего добились. Практически. А может, даже и больше получили.

– да несравненно больше. От такого договора мир содрогнется.

– да там уж от мира-то ничего не осталось поди.

– ну, есть все-таки еще США, Латинская Америка, Япония.

– ну, Япония ваши друзья. Как и Испания с Италией. Они наверняка поддержат

– Испания с Италией да. Им некуда деваться, они наши сателлиты

– ты прямо как немец уже разговариваешь

– ну а как иначе… я ж немецкий посол, – засмеялся Гвоздев, который только тут и мог чувствовать себя немного советским морским офицером

– ладно, в соседней комнате ждет Громыко, посидите с ним, покумекайте над договором, чтобы он потом тебе официально прислал проект, а ты бы Борману переслал для согласования. И готовься к поездке в Гитлерград. Небось, жену там свою увидишь! Соскучился поди.

В Гитлерграде собрался весь цвет германского общества и вся советская элита. Самолеты садились в Пулково каждые две минуты, кавалькады ЗиМов, Майбахов и Хорьхов заполнили Маннергеймштрассе, Гороховую улицу и Дворцовую набережную.

Подписание запланировали провести в Зимнем Дворце. Часть гостей, самых почетных, разместилась бы в его залах, где предполагалось организовать и банкет, а всех остальные могли бы приветствовать такое знаменательное событие на Дворцовой площади. Так как, собственно, сама церемония была бы произведена на балконе Эрмитажа.

К полудню, когда в окне дворца появились Борман и Жуков, на площади собралось около пятидесяти тысяч человек.

Ради такого события СССР и Германия открыли границу на Колпинском и Новгородском КПП, чтобы советские гости спокойно могли приехать на церемонию.

Фон Дорн, Лаврентий и Рахиль не пошли на Дворцовую, а забрались на крышу Гестапо и смотрели оттуда, реквизировав у Хофмана полевой бинокль. Благо речи выступавших транслировались по всему городу через громкоговорители.

Авдотья, фон Тресков, Хасс, оба Штольца стояли за спиной руководителей двух стран. Фон Тресков встал между супругами:

– чтобы вы тут не отвлекались от важности момента, – пояснил он

Грета прийти на церемонию не рискнула.

– Друзья, – начал Борман, – сегодня мы здесь, с Маршалом Жуковым, встретились для того, чтобы подписать мирный договор. Это будет не просто договор о мире. Это будет эпохальный документ, который изменит ход истории. Наши страны долго шли к этому, и я рад, что именно Маршал Жуков предложил тот подход, который мы и взяли за основу этого договора.

С сегодняшнего дня наши страны объединяются в Союзное государство, в котором сохранится суверенитет каждого из нас, но возникнут и общие органы управления и единые функции. Мы объединяем наши армии, флот, границу, таможню, полицию. Мы вводим единую валюту, которую, с легкой руки Жукова мы назовем евро, ибо практически, в Европе, кроме нашего Союзного государства никого и не остается, хотя нет, у нас еще остаются наши братья – Финляндия, Испания, Италия, а так же Швеция и Швейцария. Мы же не будем называть Европой Великобританию с оккупированной ею Исландией (вся толпа вслед за Борманом засмеялась).

Мы решили, что Союзным государством будет управлять общий парламент, избираемый нашими народами

– нашим народом, – поправил канцлера Жуков

– да, конечно, нашим народом! – поправился Борман и вся Дворцовая площадь снова зааплодировала, – а руководить наш общий президент, которого парламент будет выбирать на 5 лет поочередно от германской части, и от советской.

Жуков взял микрофон:

– и исполняющим обязанности первого президента, которого потом, как мы надеемся, изберет новый парламент союзного государства, мы с Мартином Борманом единодушно назначаем Авдотью Кибину, пока еще бургомистра Новгорода

Фон Тресков вытолкнул обалдевшую от неожиданности Авдотью вперед и похлопал Клауса по плечу:

– не завидую тебе, дружище, но поздравляю!

– господин канцлер, товарищ маршал, благодарю за оказанное мне доверие, – начала свою речь Кибина. – Испокон веков Россия называла себя Третьим Римом, а Германия так иносказательно назвала свою страну в 30-е годы.

Сегодня мы действительно становимся таким третьим Римом – от Британских морей до Тихого океана, от Средиземного моря до Баренцева моря.

Мы будем объединять лучших людей нашей планеты, которые создадут новые произведения искусства, разработают новые машины, напишут новые книги и вырастят самые красивые сады.