Анатолий Логинов - Первый Император. Спасти будущее!

— … полагаю, ма шер, что это все же двойник. Настоящий, как я уже говорил, тайно похоронен в Ялте. Умер, да, да, дамы и господа, умер от тифа! И лишь непомерная гордыня подлейшей Аликс заставила ее разыграть эту комедию с двойником. Но и тут ей не повезло — двойник стал самостоятельным и творит, мерзавец, что хочет, — Владимир Николаевич, приехавший из Туркестана в короткий отпуск по случаю ранения сына, был несказанно зол на племянника, оторвавшего его от привычной кухни и «заставившего питаться варварскими азиатскими блюдами». Поэтому он и не стеснялся в выражениях, несмотря на присутствие дам и не относящихся к Семье лиц. А таковых в библиотеке, в которой собрались заговорщики было двое. Один из них, высокий и тощий, с бакенбардами, на унылом лице, был французом, советником посольства в России, мсье Жоржем Дантесом. Он любил показывать свой юмор и образованность, при первом знакомстве обязательно добавляя, что он не родственник, и даже представьте себе — не однофамилец. Второй, тоже худощавый, пониже ростом и слегка полноватый, но весьма подвижный джентльмен, представлял сейчас, как говорили, «заинтересованные в добрососедских отношениях высшие круги английского общества. Звали его мистером Робертом Кроми, но за то, что это его подлинное имя, не поручился бы, наверное, сам Эдуард Седьмой. Впрочем, после предъявленных им рекомендательных писем от «таких» людей, его признали бы, даже назовись он каким-нибудь Акакием Акакиевичем. Мистер Роберт делал вид, что не знает русского языка и сейчас смотрел на произносящего свой монолог великого князя с заинтересованным видом ничего не понимающего, но желающего узнать больше человека. Француз же изобразил, что не обращает внимания на оговорки и грубость Владимира Николаевича, словно тот рассуждал о каких-то посторонних делах.

— Но, Владимир, у тебя же нет и не будет никаких доказательств, — дождавшись, пока закончится поток красноречия хозяина дома, возразил Николай Николаевич. — Никто не поверит в столь абсурдное обвинение…

— Абсурдное? — теперь в разговор вступила сама неистовая Михень, — Serait-ce possible que Nikolai, simodéré et si instruit, traitant lamémoire de son père comme un sanctuaire, puisseordonner d'arrêter Witte? (Да разве Николай, столь слабохарактерный и столь хорошо воспитанный, относившийся к памяти отца, как к святыне, мог бы приказать просто арестовать Витте?), — произнеся первое слово по-русски, она перешла на французский из уважения к гостям. — Или отстранить от должности Победоносцева? А эта его затея с законотворческим Государственным Советом? Разве кто-то забыл, как он совсем недавно говорил о нерушимости самодержавного строя? И вдруг неожиданное изменение в мыслях, характере, да в самом поведении? Не говорит ли это о действительно произведенной подмене умершего от болезни Николая на тайно найденного двойника. Слухи ходят, а они просто так не появляются!

— Кхм… Как стало известно моим… хм… друзьям, ледис энд джентльменс — вступил в разговор англичанин, — Его Величество по возвращении в столицу не узнал даже преданный ему пес.

— Иман? Это точно? — удивился Николай Николаевич, который был любителем псовой охоты и знатоком собак. — Говорили мне, но я не поверил…

— Вот! — поднял вверх руку Владимир, словно призывая в свидетели нарисованных на потолке ангелочков. — Вот истинное доказательство! Собака всегда узнает хозяина, как бы он не изменился. А в данном случае, как вы все видите, мы боремся не с законным императором, а с узурпатором на троне. В чем нам оказывают помощь наши друзья, — он кивнул в сторону сидящих с каменными лицами иностранцев.

— Добавлю, что недавно начались переговоры о полном разрешении противоречий между нашими странами и возможным заключением союза, противостоящего проискам тевтонов и их претензиям на мировое господство, — неожиданно вступил в разговор Жорж. — И Франция предполагает, что Россия может и должна стать одной из сторон этого соглашения. Мы с вами давние союзники, мадам и мсье, — он, не поднимаясь со стула, изобразил изящный поклон, — и не нам бросать друг друга в час беды. А наш союз, наше, не побоюсь этого слова, сердечное согласие, позволит всем нашим державам не только сохранить, но и увеличить наше влияние в мире, приведет к расцвету наших держав и их невиданному ранее благополучию, которому не смогут угрожать никакие враги.

— Хорошо сказано, мсье Дантес, — ответил за всех, как хозяин, Владимир Николаевич. — Мы принимаем протянутую нам дружескую помощь и в свою очередь готовы всегда и во всем помочь нашим друзьям. Но разговоры разговорами, давайте перейдем к конкретным решениям…

Никто из танцующих в зале, как и их однополчане, воевавшие на Дальнем Востоке, еще не знали, что принесут им произнесенные в тишине библиотеки слова. Никто, кроме присутствующих и одной, дрожащей от страха и понимания того, что она слышит служанки. Не простой, надо признать, служанки, а тайного осведомителя Третьего отделения Его Императорского Величества канцелярии. Того самого отделения, которое недавним закрытым указом Государя было образовано вновь и получило невиданные ранее права и полномочия.

— Итак, медам и мсье, не дожидаемся сообщений о результатах битвы флотов, а при первом же сигнале о ее начале выступаем. Наши люди передадут о проигрыше, к сему сообщению добавим сообщение о гибели Николая и Михаила в бою с японским десантом… а слухи о двойнике, кои будут к этому времени обсуждаться повсюду, послужат нам дополнительным оправданием. После же… завершения дела, объявим о сем официально. Полагаю, никто не будет возражать, что трон перейдет к моему сыну? Нет? Ну, и великолепно. Все решено, приступаем к делу! — закончил свою речь великий князь Владимир. И подумал, что, если бы Николай не заставил его ехать в Туркестан, он по-прежнему не слушал бы вздорных речей своей жены. Но поездка, сопряженная с такими трудностями и лишениями, как невозможность взять с собой личного повара, плюс услышанные в этом труднейшем путешествии по варварским местам рассказы от людей, заслуживающих доверия, о подмене настоящего Николая на двойника, заставили его изменить точку зрения.

Желтое море, о-ва Эллиот, конец сентября 1902 г.

Два флота энергично готовились к решающему бою. Боевые действия на суше затихли сами собой, зато в мастерских и на заводах усиленно кипела работа. Ремонтируемые корабли один за другим выходили из доков.

Очень не хватало сведений о том, что происходит в Порт-Артуре. Там, после бездарного покушения на русского императора, жандармерия вычистила всех, кто вызывал хотя бы какие-то сомнения. Из-за чего даже не разоблаченный агент «Педро Рамирез» поспешно покинул город. А сам Того часто вспоминал этих ахо (недоумков) и кусотарэ (дебилов), разрушивших все, созданное не ими… Но план, разработанный Того, как кажется, решал и эту проблему. Изучая донесения о потерях и повреждениях русских кораблей, штаб предложил не учитывать оставшиеся владивостокские крейсера и считать в составе первой эскадры русских всего четыре броненосца, с возможным, но маловероятным появлением пятого. Владивостокские же крейсера еще ремонтировались после последнего боя.